Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале

Поэтому добиться от дятловцев быстрого, безусловного и точного исполнения приказов даже под угрозой автоматического оружия иностранные агенты вряд ли могли. После первых окриков и угроз последовала та фаза конфликта, которую условно можно назвать «пререканиями». Нападавшие выдвинули некое надуманное объяснение своим действиям, скажем, заявили, что их палатку обворовали, пока они разговаривали с туристами полчаса назад и, обвинив в этом дятловцев, потребовали «объяснений» от членов группы. Якобы для выяснения отношений они заставили их покинуть палатку. А вылезавшие из палатки туристы, в свою очередь, явно негодовали как из-за направленных на них пистолетов, так и из-за напраслины в свой адрес. Они требовали ответных разъяснений, спорили и даже грозили! Одним словом, первый этап конфликта развивался довольно тривиально и без особого насилия с чьей-либо стороны — шум-гам, брань, многословный базар, но все в пределах дозволенного. Туристы еще не сознавали ту степень угрозы, с которой столкнулись, и вполне возможно, что даже Золотарев, Колеватов и Кривонищенко (самые информированные из членов группы) не сразу сообразили, что их операция провалена и происходящее лишь маскирует предстоящую расправу.

Здесь необходимо сказать несколько слов о тех поведенческих моделях, которыми могли руководствоваться туристы по мере развития конфликта. На тематических форумах, посвященных истории гибели группы Игоря Дятлова, можно порой прочитать рассуждения, согласно которым справиться с семью молодыми здоровыми мужчинами (да притом в компании двух симпатичных девушек) было под силу лишь столь же многочисленной группе. Мол, вид оружия молодых мужчин вряд ли бы испугал, и малочисленный противник, даже с автоматическим оружием в руках, неизбежно столкнулся бы с непримиримым сопротивлением и оружие ему волей-неволей пришлось бы пустить в ход. Из этого довольно наивного посыла делается вывод, что два даже хорошо подготовленных и вооруженных шпиона-диверсанта никак не смогли бы привести группу Игоря Дятлова к повиновению, мол, рукопашная схватка и перестрелка были бы совершенно неизбежны.

Такая оценка событий совершенно неправомерна и имеет мало общего с жизненными реалиями. История предоставляет нам массу примеров, прямо противоречащих приведенному выше рассуждению. Достаточно вспомнить хорошо всем известного Адольфа Гитлера, умудрившегося в годы Первой мировой войны пленить в одиночку 11 французских солдат и получившего за это медаль. Можно привести примеры многочисленных захватов самолетов и кораблей, когда небольшая группа террористов, вооруженная порой не настоящим оружием, а муляжами, приводила к повиновению сотни человек. Из этой же серии захваты самолетов 11 сентября 2001 г. мусульманским террористами в небе над США. Напомним, что террористы тогда не имели огнестрельного оружия вообще и запугивали экипажи и пассажиров пластиковыми ножами для резки картона! Так что люди, пытающиеся анализировать конфликтные ситуации сугубо по количественному критерию противостоящих сторон, демонстрируют, мягко говоря, полную неосведомленность в данном вопросе. Поведенческие модели, которым станут следовать люди в конфликтных ситуациях, в явной форме связаны с их психотипами, которые, в свою очередь, напрямую обусловлены нервными реакциями. Последние четко делят всех людей на две крайне несхожие категории: одни способны отреагировать на опасность насилием, другие не способны это сделать ни при каких условиях. Регулятор, «санкционирующий» право на «защитное» насилие либо его «категорически запрещающий», связан отнюдь не только и не столько с этическим представлениями и ограничениями (как это может показаться на первый взгляд), а имеет во многом внерассудочную природу.