Перевернутые дни

Отто к секретной войне догадываются "бины". Иначе его давно бы выслали на родину, в Штаты. Зачем же он рискует? Что и кому пытается доказать? Может быть, он прочит Ивана на свое место и заранее готовит почву, показывая, что этот молодой разведчик со временем, превзойдет знаменитого учителя по всем статьям? В таком случае, все рассчитано верно. Народная молва мгновенно разнесет весть о восходящей звезде, и уже через год имя Казакова станет в один ряд с именем Отто, а чуть позже и вытеснит Валенштайна с пьедестала. Почетно, с уважением, но вытеснит. Что ж, вариант. Только все равно какой-то неказистый.

Аня никак не могла ясно выразить свои чувства, даже мысленно, беседуя сама с собой, и внутренний дискомфорт от увиденного не проходил. Что-то тут было не так. То ли сидел Отто не как обычно, то ли в Иване был некий "изъян". Интуитивно Аня ощущала подвох, но в чем он заключается конкретно, не могла сказать даже себе. Валенштайн был расслаблен и остроумен, впрочем, как всегда. Сидел не так? Это легко объяснимо: ему приходилось беседовать с людьми, которые стояли вокруг плотным кольцом. Иван... что такого было в нем? Поведение нормальное. Горд собой, хотя и по-прежнему немного размашист в движениях и чересчур громко смеется. Так делают все новички, чтобы скрыть неуверенность. Что еще? Лицо... после снятия маски гладкое, словно у ребенка. Глаза блестят, но в меру. Взгляд немного плавает, но причина та же: слишком много вокруг народа. Аню вдруг осенило. Взгляд! Вот в чем была загвоздка! Если утром Иван не спускал взгляда с ее груди и ног, пытался любыми способами произвести на Аню впечатление и вообще вел себя, как павлин в брачный период, то теперь он не смотрел на девушку вообще. Даже краем глаза. А ведь новый статус позволял ему рассчитывать на совершенно иное, нежели утром, отношение миниатюрной, но гордой красавицы. Он мог, конечно, играть в старинную забаву: "оцени, кого продинамила!", но обязательным условием такой игры являлось скрытое наблюдение за испытуемой. Боковым зрением, взглядами исподтишка, через отражения в предметах обстановки с зеркальной или хотя бы стеклянной поверхностью он был просто обязан следить за Аней. Ничего подобного не происходило. Иван скользил взглядом по лицам подпольщиков и ни разу не задержался на лице Анны. Все это было очень странно.

- Дамы и господа, - Отто поднялся и поставил пустой бокал. - Нам пора! Еще до вокзала надо добраться, а время поджимает. Анна!

- Здесь, - Аня отлепилась от стеночки. - Я готова, идемте. Гога, прикрой.

Она терпеливо дождалась, когда Иван и Отто распрощаются со всеми товарищами, и повела разведчиков узкими темными двориками к вокзалу. Примерно на полпути Валенштайн вдруг замер и прислушался к едва различимому бормотанию уличного терминала инфосети. До трехметрового экрана было два квартала, но в тишине подступившей ночи звуки были слышны почти сносно.

- Что-то о рейде, - сказал Отто. - Задержано отправление всех монорельсовых поездов. Нехорошо. Надо разделиться. Аня, веди Ивана по запасному пути, а я вернусь в гостиницу.

- Резервным маршрутом уходить еще опаснее, - девушка накинула капюшон и затянула пояс. Холодный февральский ветер пронзал насквозь. Не спасала даже добротная американская куртка. Аня представила, что творится на набережной, и поежилась. Там-то сейчас была и вовсе аэродинамическая труба. А запасной путь проходил именно по берегу реки.

- Выбора нет, - отрезал Валенштайн. - Времени на споры - тоже.

- Хорошо, - девушка взяла Ивана под руку. - Идем.

Они свернули на старинную улочку и вышли к набережной. Прямо по курсу темнело приземистое здание бывшего речного порта, а левее, по другую сторону ярко освещенного проспекта, выстроились в шеренгу длинные обтекаемые туши междугородных автобусов. Но конечная точка запасного пути находилась не на автовокзале, а немного дальше - в нестройных рядах припарковавшихся у обочины частных извозчиков. Среди них постоянно дежурили три-четыре надежных человека, которые могли в

- любой момент вывезти кого потребуется куда угодно. Хоть на Алтай, хоть сразу в "грязные степи".

Желающих прогуляться по набережной в столь поздний час и в такую дрянную погоду было немного, но все-таки Аня с Иваном здесь не светились, как два тревожных фонаря. По неверному льду реки слонялись дядьки в длиннополых тулупах и с рыбацкими электробурами, а от широкой проруби к каменной лестнице шли трое бодрых "моржей". Впереди и позади беглецов прогуливались еще четыре или пять парочек, уже синих, но не замечающих холода из-за горячей любви. В принципе, проверить всех этих полуночных гуляк было несложно, однако "бины" тоже были людьми, хоть и клонированными, и шляться по холодной набережной им не улыбалось. Все закоулки все равно не проверишь. Поэтому они делали ставку на контроль вокзалов и обследование транспорта на дорогах.

- Вон там видишь иномарку белый "Санг-Янг"? - Аня указала на стоящий прямо напротив автовокзала автомобиль. - Водителя зовут дядя Петя. Подойдешь, скажешь, что от Ани, и передашь ему вот это.