Перевёрнутый полумесяц

И на Востоке, где время никто никогда не учитывал, потому что его всегда было в избытке, человека наших дней охватывает спешка. Нередко от этого страдает ритуал мытья. Постепенно его всячески сокращают, минуя некоторые стадии. В конце концов от ритуала остается всего лишь мытье ног. Как ни странно, но ему мусульманские паломники уделяют максимум внимания!

В результате и современный паломник, сменивший осла или же верблюда на автомобиль, с радостью приветствует заботу о том, чтобы человек не страдал от жажды. Повсюду вдоль дорог он найдет источники воды, разнообразно оформленные и украшенные оазисы жизни среди однообразия раскаленной солнцем пустыни. Иногда это просто кусок железной трубы, торчащей прямо из склона, из которой по каплям едва сочится теплая вода, в другой раз это каменный бассейн среди бескрайней равнины, куда вода поступает по трубам с гор, бог весть за сколько километров. А то это фонтан, бурлящий от избытка холодной, искрящейся воды; возле него хочется слагать любовные стихи и воспевать сущность бытия, настолько эмоционально воздействуют эти источники живительной влаги на путника, двигающегося от одного края горизонта к другому под лучами палящего солнца.

Кое-где чаши фонтанов расширены до размеров просторных бассейнов, в которых можно удобно улечься, как в ванне. В иных местах они разделены на ряд ступеней в виде каскада. Это человек позаботился о животных, вытесав для них в камне желоба, разделенные на части перегородками: становись к желобу, пей и не косись в сторону соседа…

Мы остановились возле одного такого остроумного сооружения неподалеку от Невшехира, умылись, пополнили запасы и стали наблюдать жизнь у воды. Вот из деревни пришла группа женщин в черных габитах. При виде посторонних мужчин они старательно прикрыли концами платков рты. Наполнив ведра, они ловко поставили их себе на голову и медленно, легким шагом направились в селение, искоса поглядывая на чужестранцев, рассматривающих их с аналогичным любопытством. Невинные смотрины двух миров! А вот примчался грузовик. Шофер прежде всего тщательно вымыл ноги, встав на каменную стенку, помолился и лишь после этого долил в кипящий радиатор воды. Кучка ребятишек плещется в воде. Они брызгаются, поливают друг другу головы, но немедленно прекращают возню, увидев, что явились серьезные потребители. Это были два верблюда, влившие в себя добрых полгектолитра воды. Господь бог так уж их устроил. Видно, запасные баки у них достаточно вместительны.

Пришел караван осликов. Они выстроились вдоль каскада желобов, опустив морды в воду. Вдруг один из них поднял голову, зафыркал и медленно направился в противоположный конец каскада. Там он бесцеремонно оттолкнул коллегу и снова принялся пить. Ослиный язык был предельно ясен: «Хочу воду самую чистую. Та, что в конце желоба, меня не устраивает!»

Глава восемнадцатая Дай мне денег, Джонни!

Что поделаешь, но во всей Малой Азии нет другого древнего театра, столь живописно расположенного, как театр в Сиде. Он, правда, сохранился далеко не так хорошо, как театр в недалеком отсюда Аспендосе, зато прямо под его стенами шумит море. Театр высится на самом краю скалистого мыса, господствуя над бескрайним полем обломков, протянувшимся километра на три.

Мало сведений о прошлом Сиде дошло до наших дней. Но известно точно: это был город, разбогатевший на работорговле.

Возможно, что его развалины отпугивали археологов и те устремлялись к Пергаму, Милету и десятку других городов. Только в последние годы тут принялись за работу экспедиции Стамбульского университета. Но что это за работа! Мы всегда думали, что раскопки античного города, освобождение его от наслоений двух-трехтысячелетней давности дело деликатное, требующее максимума осторожности. Нам казалось, что рабочие каждый раз, поднимая кирку, трепещут, опасаясь повредить какую-нибудь реликвию далекого прошлого. Возможно, что такое представление об археологических раскопках сложилось у нас благодаря застекленным музейным витринам с надписями «Руками не трогать».

Но вот на наших глазах по развалинам Сиде в клубах пыли движутся тракторы, экскаваторы, грузовики подпрыгивают на перебитых колоннах, подминая шинами кружево коринфских капителей. Там трактор волочит на цепи великолепный архитрав, самосвалы сбрасывают со скалы прямо в море землю вместе с обломками камня, форму которому придавали руки древних греков и римлян. Все это оставляет впечатление визита слона в посудную лавку.

Вероятно, людям тут не до жалости. Им нужно поскорей добраться до самого основания этой свалки, растянувшейся на несколько километров. При этом нет возможности быть мелочным, отчего и приходится уничтожать тысячи мелких обломков, чтобы извлечь на свет божий вещи более важные. Возможно…

— Ну вот что, ребята, здесь, в Сиде, ставим точку на древности.

— И на этой чертовой дыре. Давайте хоть окунемся в море и смоем пыль. У меня ее полные ботинки.

Турецкая экономика