Перевернутый полумесяц

Внизу, у восточного подножия Витоши, в непосредственной близости от новых софийских окраин, на искусственном озере у Панчарева, в самой нижней из трех гидростанций работают чехословацкие турбогенераторы. От Панчарева дорога взбирается наверх, словно по лестнице, узкой прорезью ущелья. Мы едем по этой дороге, и нам ничуть не мешает, что набухшие водой тучи жмутся к самой земле и поливают шоссе дождем. Как раз на половине подъема из Панчарева в тумане, точно призрак, появляется громоздкая конструкция гидроэлектростанции Нижний Пасарел. Здесь тоже совсем недавно были установлены и теперь работают в полную силу чехословацкие турбины.

Но откуда они берут воду? Каньон, правда, полон, но это ниже плотины. Он обеспечивает водой лишь последнюю ступень каскада в Панчареве.

Прямо напротив электростанции по другую сторону шоссе виднеются две огромные стальные гусеницы. Давайте остановимся, это нужно видеть!

Нижние концы двух труб диаметром в добрых три метра вылезают прямо из-под дороги и ползут по отвесному склону. Вернее сказать, они врыты в кювет и стоят, слегка опираясь о гору. Верхние же концы этих металлических тоннелей уходят в облака, как будто вода поступает в них прямо с неба.

Дорога проскользнула последним тоннелем и вырвалась на равнину. Под насыпью неожиданно открылась панорама, исполненная грусти и тоскливой меланхолии. Это ощущение вызвано, наверное, тем, что у нас уже сложилось представление, будто любая плотина, выстроенная в горах, окружена цепью гор и лесистых склонов. А здесь раскинулась лишь огромная водная гладь. С одной стороны ее окаймляют низкие берега, другая сторона теряется в дожде и тумане. Тут, на самом хребте гор, люди создали небольшое море. Нам приходится поверить утверждению, что это озеро имеет в длину восемнадцать километров. В нем содержится в общей сложности шестьсот тридцать миллионов кубометров воды. Каждый этот кубометр сперва протекает через плотину гидростанции, сооруженной Советским Союзом, потом низвергается по двум трубам на Нижний Пасарел, вращает турбины из Чехословакии, некоторое время отдыхает на дне каньона и по следующим двум трубам мчится к турбинам в Панчареве.

И только после этого чистые, как хрусталь, воды укрощенного Искыра начинают мыть и поить Софию.

Лес-свидетель

— Итак, мы в ловушке! Из Болгарии нам не выехать…

Ситуация напоминала заколдованный круг: визы для въезда в Турцию мы должны были получить в Салониках, в Греции, но нам только что сообщили, что в Грецию мы можем попасть не иначе, как из Турции. Все дороги, ведущие из Болгарин в Грецию, перекрыты греческими властями.

С Грецией нам никак не везет! Из Албании мы не могли туда попасть, потому что между этими странами нет дипломатических отношений. Из Югославии тоже не удалось, потому что у нас не было динаров для пролонгации виз. А теперь вдобавок ко всему еще и это!

О причинах догадаться было нетрудно: американцы строят на греко-болгарской границе ракетные базы, поэтому нет туда дороги туристам. Запрещение категорическое и полное. Говорят, что греки не пропустили в Болгарию через Кулату даже британского посла…

Ничего не остается, как просить, чтобы турки распорядились о выдаче нам виз в Софии. Если не произойдет задержки, через три дня мы сможем их получить. Но чтобы избежать дальнейших пресс-конференций и лекций, нам придется исчезнуть из Софии.

— Поезжайте, товарищи, в Боровец, это недалеко, и вам по пути. Вам там наверняка понравится. Боровец расположен в живописных горах и представляет собой нечто среднее между Лугачовицами и Татранской Ломницей.

Боровец встретил нас холодом, особо чувствительным после теплой Албании. Но где еще могли бы мы сделать привал? Там, в Софии, закрутившись вконец, мы не справились бы со всеми делами и за неделю.

В шестистах двадцати километрах от Софии лежит берег Босфора — конец европейского этапа. А за такой большой ломоть, как Азия, можно приниматься, только сев за чистый стол. Папки с неразобранной корреспонденцией разбухли, блокноты с дневниковыми записями ожидали обработки. Нужно было раз и навсегда покончить с гидрой канцелярщины. На все это должно было хватить четырех дней.