Перевернутый полумесяц

Сколь исторический момент! Даже сам автор картины не сознавал, пожалуй, какое важное событие — с далеко идущими последствиями — изобразил он на холсте. Вероятно, именно эта минута стала роковой для османской империи; вероятно, именно она так резко ускорила ход истории на Босфоре, и, видимо, именно она приблизила для целого ряда народов час окончательного освобождения из-под векового турецкого гнета. Итак, на холсте прусский император вступает во дворец Долмабаче, чтобы пожать руку и предложить дружбу патологическому деспоту Абдулхамиду II, который удерживался на престоле ровно тридцать лет, ни разу не показавшись своему народу, окружив себя сильной стражей телохранителей и боясь даже совершить инспекционную поездку в провинцию. Этот человек в своей беспомощности, подобно флюгеру, то подписывал договор с Англией, то вдруг протягивал союзническую руку царской России, то обращался к имперской Германии.

Едва лишь Вильгельм покинул султанский дворец, как Абдулхамид спешно принял английского посла, чтобы откровенно сообщить ему, что «в Турции находился с визитом троянский конь». Несмотря на это, спустя девять лет он вторично принял Вильгельма в Стамбуле, подготовив таким образом почву своему брату Мехмеду V, который в канун мировой войны подписал тайное соглашение о союзе с Германией. Так был забит последний гвоздь в гроб немощной империи на Босфоре, берега которой в свое время омывались водами десяти морей.

Шляпа и латиница

И вот мы вышли из дворца султанов и дышим воздухом республиканской Турции. В сторожевой будке отдаем коренастому человеку в форме турецкой полиции специальное письменное разрешение на посещение и осмотр Долмабаче. Это не какой-нибудь дряхлый сторож, а весьма бодрый мужчина; мы соглашаемся с ним, что он положил бы на лопатки нас обоих, хотя он лет на десять старше. Это бывший мастер но классической борьбе, завоевавший на берлинской олимпиаде золотую медаль. Теперь он сидит в сторожевой будке и доволен своей судьбой. «Ауф видерзеен!» — кричит он нам вслед.

Вокруг бурлит современная жизнь, проходят мужчины в европейских костюмах и шляпах, женщины в модных платьях, с модными прическами и открытыми лицами.

Да, это правда, Ататюрк умер, но он жив в этих людях, хотя сами они и не подозревают того. Его называли диктатором, потому что реформы, задуманные им, невозможно было осуществлять в белых перчатках. Но его называли также и Ататюрк, что значит «Отец турок». Этим почетным титулом его удостоило турецкое Национальное собрание двадцать четвертого ноября 1934 года, а до того дня имя его было Мустафа Кемаль Паша.

То, что компромиссное превращение султаната в халифат не жизненно, что распад некогда могущественной империи коренится не в личностях одних султанов, а где-то гораздо глубже, он понял, когда солдаты Антанты уже сидели на берегах Босфора. В марте 1924 года, спустя менее полугода после учреждения республики, он объявляет войну реакционной мусульманской религии и разрушает халифат. В ноябре 1925 года обязывает мужчин носить европейские шляпы и карает смертной казнью ношение фесок. Месяцем позже он отменяет мусульманский календарь и вводит европейский. Турция совершает символический прыжок через пережитки средневековья: в то время как в соседних мусульманских странах согласно хиджре идет 1342 год, в Турции Ататюрка наступает новый, 1926 год. В феврале Кемаль вводит новое гражданское законодательство, после чего правовые нормы меняются, как по команде: в марте объявляется новый уголовный кодекс (по итальянскому образцу), в апреле вводится новое гражданское право (по швейцарскому образцу), в мае — новое торговое право (по образцу различных стран). Спустя два года, в апреле 1928 года, Кемаль уже настолько силен, что может приказать вычеркнуть из конституции параграф, согласно которому ислам является государственной религией. Через месяц он заменяет арабские цифры «арабскими», то есть европейскими. А в ноябре предпринимает весьма решительный шаг: отныне турки перестают пользоваться арабской письменностью и переходят на латиницу! Это приблизит их к западной культуре и поможет в устранении неграмотности.

В 1934 году Кемаль проводит одну из самых смелых реформ — предоставление равноправия женщинам. Оценить значение этого постановления Ататюрка может лишь тот, кто своими глазами видел, каким непосильным грузом на плечах женщины лежала вера пророкова. В соответствии же с новым положением с пятого декабря 1934 года турецкие женщины впервые получили право избирать членов Национального собрания и — больше того — право быть избранными!