Перевернутый. Шут

– Я знаю, что ничто не вечно, но я все равно не могу покончить с этим, – наконец-то сдался Пьер, понимая, что единственный человек, с которым ему можно быть полностью честным, – это Лили дос Джи, иначе он постепенно сойдет с ума. – Я яд. Я опасный яд в жизни людей, которые мне важны и которых я люблю. Слишком могущественен. Если я буду дальше колебаться и не покину эту страну, оставив всех и все, что мне дорого, то я представить не могу, какие будут последствия. Мир вокруг меня теряет цвета, и он не радует меня больше, как когда-то это делал, когда я еще был ребенком. Люди должны отказаться от меня и забыть для своей же безопасности, но они этого не знают, а у меня не хватает мужества им об этом сказать, прежде чем яд начнет распространяться повсюду, если уже не начал. Меня тошнит уже от этого замкнутого круга.

– Какие тяжелые мысли и слова, – произнесла Лили. – Я чувствую их тяжесть в воздухе и понимаю, что ты держал их в себе долгое время. Что заставило тебя стать таким?

– Просто я всегда чувствую себя как посторонний и в конце концов я все больше и больше начинаю разочаровываться в себе, – пожал плечами Пьер. – И построить стены вокруг меня и не пускать кого-либо внутрь казалось правильным поступком.

– Но это на самом деле неправильный поступок, мой дорогой.

– Даже если он неправильный, это единственное, что заставляет меня продолжать идти вперед по жизни.

– Но ты идешь по этой тропе совершенно один, – беспокойство было слышно в голосе Лили.

– Я выбрал идти по этому пути в одиночку, и я не сожалею, что принял такое решение, – твердым голосом сказал Пьер.

– Сейчас ты не сожалеешь, но придет время, когда твое мнение поменяется. Поверь мне.

– С чего вы так решили?

– Я вижу и чувствую тени, идущие и преследующие тебя повсюду, – Лили рукой указала на пространство вокруг нее и Пьера. – Ты их не видишь, но они всегда с тобой. Я видела их, еще когда ты был ребенком. Чем больше ты рос, тем больше теней начало преследовать тебя. Мне непонятно, это тени твоих страхов или поступков, которые ты боишься совершить или твои мысли… или, может быть, все три в одном.

– Тени? – переспросил Пьер, на что Лили молча кивнула, и Пьер усмехнулся, снова отворачиваясь в сторону. – Почему меня это не удивляет?

– Потому, что где-то в глубине себя ты знаешь об этом.

– Возможно, но я так не думаю, – Пьер отрицательно покачал головой. – Есть вещи, которые невозможно изменить, и большинство этих вещей – часть меня. Я не могу справиться с этим и порой боюсь себя. Мои стены, которые я построил вокруг себя, чтобы защитить людей, плотные, и я останусь в них, чтобы никому не причинять вреда. Может быть, однажды, я позволю кому-то пройти сквозь них, но это точно не произойдет в ближайшее время.

– Что случилось, что заставило тебя замкнуться в себе? – поинтересовалась Лили. – Ты всегда казался жизнерадостным и счастливым.

– Я просто носил маску, чтобы никто не знал, как я себя чувствую, – Пьер продолжал смотреть в сторону. – Ситуации повторялись, нанося мне боль, и близкий мне человек посмеялся надо мной, унижая перед другим важным для меня человеком, из-за чего я как раз и принял неожиданное решение покинуть Францию. За все годы, пока я был в колониях, я смог стать тем, кем есть сейчас, но нанесенные оскорбления и раны, которые я терпел все годы до своего отъезда, остаются свежими и глубокими в моем сердце. Все, что люди когда-то говорили мне, похоже на ложь, и они скрывают правду под своими масками, разрывая меня на части, пронзая меня и сводя с ума. Я ненавижу и презираю все и всех, и чем скорее я отсюда уеду, тем скорее мне станет легче на сердце и я смогу найти умиротворение и покой.

– Прости людей, которые нанесли тебе боль, – посоветовала Лили. – Я, конечно, не знаю, что произошло, но прощение – это лучшее, что любой человек может сделать.

– Прощение? – засмеялся Пьер. – В благородном сообществе такая вещь как прощение не существует. Люди больше беспокоятся о материальных благах и ценят их – это золото, серебро, деньги, роскошные дома, дорогие одежды, секс и статус. Перечень можно продолжить. А такие вещи, как прощение, сострадание или любовь, для благородного общества, к сожалению, находятся на самом последнем месте, если они вообще есть.

И снова неловкая тишина. Капли дождя начали стучать по окнам, и молния мелькнула в окне, после которой послышался раскат грома. Молодому человеку на какой-то момент стало интересно, почему погода вдруг так резко поменялась, как будто она знала о том, как тяжело и одиноко Пьер чувствовал себя. Или же он просто отвык от серой осенней погоды в Европе.

Лили дос Джи медленно поднялась из-за стола и прошла через дверь в дом, оставляя Пьера одного наедине со своими мыслями. Пьер вздохнул, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула, закрыл глаза, прислушиваясь к мерному шуму дождя на улице, который успокаивал его.