Перевертыши: Дикий глаз — альтернатива

— Теперь он пугал меня и, кажется, немного преуспел. Аркашка не владеет всей информацией, он получал ее от меня в нужных дозах, чтобы шантажировать наших потенциальных клиентов. В суть вопроса никогда не вникал, получал свою мзду и ждал следующего задания. Терять такой источник доходов, как я, ему не резон, ведь он ничем не рисковал. Взяток не берет, а работа на меня — не есть преступление. Все, что он делал, ни в одной статье не прописано. От него требовался только его кабинет и мундир полковника юстиции. Срабатывало безотказно.

— Складывается такое впечатление, папочка, что ты меня сватаешь. Этот парень мне не интересен, зря ты его пиаришь, тратя прекрасный вечер семейного ужина.

— Ужин лишь повод, моя милая. А Полуянов — присказка. На меня завели дело.

— Странно, что не сделали этого раньше. Дело завели не на тебя, а на твою должность. Люди, занимающие такие посты, своей смертью не умирают и на пенсию не уходят. Их либо сажают, либо устраивают им пышные похороны. Ты это знал, когда вступал в зону повышенного риска.

— Конечно. Я обеспечил себе тылы, но тут речь идет о непредусмотренном варианте.

— Такого быть не может, чтобы ты да что-то упустил.

— Упустил. Интерес премьер-министра к зарубежной недвижимости.

— Чьей? У наших бизнесменов квартир и домов в Лондоне больше, чем в Москве, а дач и вилл на Средиземном море не счесть.

— Все так, но я говорю о государственной собственности. Аркашка не обрабатывал Селиверстова, но знает все о его деятельности и смерти. Он никогда не слышал о Поперечном, но знает, что Алешка рухнул в шахту лифта. И наконец, он передал мне список восьми из двенадцати усадеб за бугром. А это уже не шутки. Информация была засекречена, в реестрах моя недвижимость не значится. Получив документы, я их сразу уничтожил, но сыщики нашли копии. Начался обратный отсчет времени. Его не так много осталось. С учетом волокиты и нашей бюрократии у меня не больше двух месяцев. И крах грозит не только мне, а всему моему окружению. Тем, кто может перехватить мое наследство, мои архивы. Щадить никого не станут. Ставки слишком высоки.

— Значит, и я оказалась под ударом?

— Ты и даже Катя.

— Она работает в контрразведке ФСБ. Кто ее тронет?

— Им плевать на это. Киллер удостоверения не спрашивает, он стреляет. Все знают о наших отношениях. Конечно, ей не просто сменить имя и уехать из страны — обвинят в измене Родине, но ты это можешь сделать. Надо выйти замуж за иностранца. Купчую на все мое имущество оформим на тебя, а ты перепродашь его через аукционы. Другого выхода я не вижу.

— Почему за иностранца?

— Только так можно уничтожить русский след.

— Какое бы имя я ни вязла, корни проследить нетрудно. Нужен человек, с которым тебя невозможно связать, тот, кто не знает тебя. Сейчас ты думаешь о том, как сохранить свою недвижимость, а надо думать о собственной шкуре, и не только твоей, но и моей.

— Я не могу доверить недвижимость постороннему. Это сотни миллионов долларов, все мое состояние. Проще вернуть земли и дворцы государству.

Ева налила себе шампанского и подошла к перилам солярия.

— Ты сейчас на взводе, плохо соображаешь. Вернешь свои владения родине или нет, значения не имеет. Ты засвечен и становишься опасен, даже если отмоешься. Нельзя раздевать человека до гола, сам об этом говорил. Голодный пес опасен. Ты превратишься в загнанного зверя, лишенного всего, но с вагоном компромата на своих хозяев. Этакий ходячий динамит! Такие люди не живут. Меня тоже не пощадят. О Катьке я не думаю, сама о себе позаботится. А впрочем, ей не надо ничего знать. Начнет мельтешить и все испортит.

— Хорошо, хорошо, но что ты предлагаешь?

— Не торопи. Пока я знаю только то, что ты и я должны умереть. Официально и желательно со скандалом. Так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в нашей трагической гибели. Лишь в этом случае нас оставят в покое. Вопрос с имуществом мы решим просто — ты перепишешь его на меня или продашь. Это не принципиально.

— Принципиально. Продажа предусматривает купчую, где указан продавец и покупатель. С дарственной все проще. Если ты создашь какой-то фонд… — Вербин прищурил глаза, уставился на пламя свечи и стал соображать. — Фонд русского зодчества за рубежом. Не в названии дело. Я передаю фонду свою недвижимость, выступая в роли мецената. Пожертвователи могут не оглашать своих имен. Потом фонд выставляет это имущество на торги как не справившийся со своими задачам и объявляет себя банкротом. Деньги от реализации будут поступать на счет не существующего фонда и тут же переправляться на оффшорные счета, а с них на номерные счета швейцарских банков. След потеряется в начале пути, проследить переброску капиталов станет невозможным.

— Теперь ты похож на себя. Оказывается, не так страшен черт, как его малюют.

— Но для начала тебя надо превратить в другую женщину, реально существующую. Поддельные документы в таких аферах использовать нельзя. Крупномасштабная афера должна строиться на подлинных материалах, тогда она убедительна. Подлинность и есть фундамент большого обмана.