Читаем Перевёрнутый мир полностью

Shapiro H.L. 1957. Impact of culture on genetic mechanisms// The nature and transmission of the genetic and cultural characteristics of human populations. New York, Milbank Memorial Fund.

Stringer Chr.B. 1992. Replacement continuity and the origin of homo sapiens// Brauer G. and Smith F. H. (eds.). Continuity or replacement: controversies in homo sapiens evolution. Rotterdam, A. A. Balkema: 9-24.

Tinbergen N. 1968. On war and peace in animal and man// Science, vol. 45, issue 3835: 1411–1418.

Washburn S.L., Lancaster C.S. 1968. The evolution of hunting// Lee R. B. and DeVore I. (ed.). Man the hunter. Chicago, Aldine: 293–303.

Wobst H.M. 1974. Bounding conditions for Palaeolithic social systems: a simulation approach// American Antiquity 39 (2, pt. 1): 147–178.

Wobst H.M. 1976. Locational relationships in Palaeolithic society// Journal of Human evolution 5: 49–58.

Zinberg N., Fellman G. 1967. Violence: biological need and social control// Social Forces. Chapell Hill, NC, University of Carolina Press, vol. 45, 4: 533–541.

Л.С.Клейн

КУЛЬТУРА, ПЕРВОБЫТНЫЙ ПРИМИТИВИЗМ И КОНЦЛАГЕРЬ[29]

В начале 1930-х годов в концлагере на Соловках пребывал сидельцем студент Дмитрий Лихачев. Он использовал свой срок для изучения криминальной среды. Первая его статья, основанная на этом, появилась в лагерном журнале, а через несколько лет в академическом сборнике была напечатана большая, на полсотни страниц, работа вышедшего на свободу Д.С.Лихачева (1935) о воровской речи — первая его печатная работа.

Занимаясь археологией и филологией и проглядывая этот сборник, я не обратил особого внимания на эту работу: меня тогда не интересовала ни криминальная среда, ни ее жаргон. Через полвека после Лихачева угодил в тюрьму и лагерь я. В это время господствовал принцип “в Советском Союзе нет политических заключенных”, и всем арестованным так наз. “Ленинградской волны” начала 80-х (университетским преподавателям — кроме меня это были Азадовский, Рогинский, Мейлах, Мирек и др.) давали сугубо уголовные статьи и направляли в общеуголовные лагеря. Я оказался в чисто уголовной среде.

Как археологу-преисторику мне бросилась в глаза ужасающая примитивность мышления и поведения уголовников и поразительное сходство этой среды с первобытным обществом, которое я много лет изучал по археологическим остаткам и этнографическим параллелям. Коль скоро так, я решил, что нужно использовать эту возможность для изучения феномена первобытности в новом ракурсе — пусть это будет моя семнадцатая научная экспедиция. Ну, в трудных условиях, но ведь и прежние были нелегкими.

Статья Д.С.Лихачева была в точности на избранную мною тему, ведь название ее — “Черты первобытного примитивизма воровской речи”. Я мучительно вспоминал, что где-то читал об особой примитивности воровской речи, но, каюсь, ни автора ни название статьи не мог припомнить. У меня примитивность речи лагерной среды заняла место в общем перечне сходств уголовного сообщества с первобытным миром. А перечень получился внушительным: я насчитал 14 таких сходств.

На первое место я поставил жестокие обряды инициаций — в тюрьме и лагере они называются “прописка”. Далее я отметил табуированность многих слов и действий — в уголовной среде понятие “табу” выражалось словом “западлб”. Затем идет татуировка, называемая у окружавших меня “наколкой”. Она имела такое же символическое значение и была столь же функциональна, как в первобытном обществе, обозначая статус и состояние человека (за что сидит, сколько лет получил, какие обеты принял, какое место занял и т. д.). В моем перечне упоминаются также трехкастовая структура общества (“воры”, “мужики” и “чушки”); выделение вождей с их боевыми дружинами; сбор дани; вера в магию и приметы; примитивность речи (куцые фразы, экспрессивность речи, бедный словарь, несколько бранных слов выражают сотни понятий); демонстративный культ матери (“не забуду мать родную” — никогда не отца); наконец, искуственное увеличение половых членов костяными и металлическими расширителями — шариками, шпалами, колесиками (как “ампаланги” у малайцев, которые описывал Миклухо-Маклай).

Перейти на страницу:

Все книги серии Археолог и культура

Перевёрнутый мир
Перевёрнутый мир

Автор, известный профессор археологии из Петербурга, рассказывает о своем противостоянии с советской судебно-следственной системой и о своем "путешествии" в тюрьму и лагерь в начале 1980-х годов. Но, раскрывая нарушения гражданских прав, автор выступает не просто как жертва тоталитарной репрессивной машины. Он подошел к теме как ученый, попавший в трудную научную экспедицию и готовый исследовать малодоступную среду. В криминальном мире он нашел много аналогий с первобытным обществом и заинтересовался причинами такого сходства. Это вывело его на интересные мысли о природе человека, о пороках нашей пенитенциарной системы и о характере нашего современного общества. Книга вызвала дискуссию в науке, к тексту приложены мнения видных ученых. Книга наверняка заинтересует не только социологов, антропологов и этнографов, но и всех, кто сталкивался с проблемой преступления и наказания.

Лев Самуилович Клейн

Публицистика

Похожие книги

Гордиться, а не каяться!
Гордиться, а не каяться!

Новый проект от автора бестселлера «Настольная книга сталиниста». Ошеломляющие открытия ведущего исследователя Сталинской эпохи, который, один из немногих, получил доступ к засекреченным архивным фондам Сталина, Ежова и Берии. Сенсационная версия ключевых событий XX века, основанная не на грязных антисоветских мифах, а на изучении подлинных документов.Почему Сталин в отличие от нынешних временщиков не нуждался в «партии власти» и фактически объявил войну партократам? Существовал ли в реальности заговор Тухачевского? Кто променял нефть на Родину? Какую войну проиграл СССР? Почему в ожесточенной борьбе за власть, разгоревшейся в последние годы жизни Сталина и сразу после его смерти, победили не те, кого сам он хотел видеть во главе страны после себя, а самозваные лже-«наследники», втайне ненавидевшие сталинизм и предавшие дело и память Вождя при первой возможности? И есть ли основания подозревать «ближний круг» Сталина в его убийстве?Отвечая на самые сложные и спорные вопросы отечественной истории, эта книга убедительно доказывает: что бы там ни врали враги народа, подлинная история СССР дает повод не для самобичеваний и осуждения, а для благодарности — оглядываясь назад, на великую Сталинскую эпоху, мы должны гордиться, а не каяться!

Юрий Николаевич Жуков

Публицистика / История / Политика / Образование и наука / Документальное
«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов
«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов

За двести долгих лет их называли по-разному — военными агентами, корреспондентами, атташе. В начале XIX века в «корпусе военных дипломатов» были губернаторы, министры, руководители Генерального штаба, командующие округами и флотами, известные военачальники. Но в большинстве своем в русской, а позже и в советской армиях на военно-дипломатическую работу старались отбирать наиболее образованных, порядочных, опытных офицеров, имеющих богатый жизненный и профессиональный опыт. Среди них было много заслуженных командиров — фронтовиков, удостоенных высоких наград. Так случилось после Русско-японской войны 1904–1905 годов. И после Великой Отечественной войны 1941–1945 годов на работу в зарубежные страны отправилось немало Героев Советского Союза, офицеров, награжденных орденами и медалями. Этим людям, их нередко героической деятельности посвящена книга.

Михаил Ефимович Болтунов

Документальная литература / Публицистика / Документальное