Перевёртыш

И. В. Домарадский Перевёртыш

Вместо предисловия

Дамы и господа, товарищи!

Никогда раньше я не писал ничего, кроме научных статей и книг. Поэтому прошу извинить меня за попытку поведать Вам о моих делах, подчас сугубо личных. Боюсь, что это может кому-то показаться странным, а кому-то скучным и неинтересным. Но, как когда-то сказал Лев Николаевич. Толстой, хотя и по другому поводу, "не могу молчать!". Я достиг такого возраста, когда возникла настоятельная потребность высказаться, разобраться в своих поступках и подвести некоторые итоги жизни. К этому, на мой взгляд, обязывает и недавнее прошлое, свидетелями которого большинство из нас было, а также сегодняшняя ситуация, за которую мы все в ответе.

Льщу себе надеждой, что исповедь человека, пережившего годы сталинских репрессий, войну и голод, кошмар разных лжеучений, "хрущевскую оттепель", годы застоя, "перестройку" и развал советской империи, явится стимулом для того, кто собирается написать на эту же тему, но только лучше.

Я старался излагать события в хронологическом порядке, хотя в ряде случаев приходилось делать отступления, или забегать вперед, если это могло помочь лучше разобраться в тех или иных событиях и фактах. Я старался также быть по возможности точным в их описаниях и не допускать преувеличений. Однако за давностью лет и все еще из-за недоступности некоторых данных, "накладок" избежать не удалось. Приношу за это мои извинения. Что касается трактовки событий или оценки тех или иных лиц и их поступков, то чаще всего они имеют сугубо личный характер и являются отражением той обстановки, в которую я попадал.

Этой книгой, в первую очередь, я обязан моей жене, исключительному человеку и прекрасной актрисе, которая ради меня пожертвовала своим любимым делом. Я часто задаю себе вопрос, имел ли я право принять эту жертву и достаточно ли я сделал, чтобы отблагодарить её за это! В то же время я не могу не выразить глубокую признательность тем моим коллегам, без чьей доброжелательности и помощи, включая материальную, этот рассказ вряд ли увидел бы свет. Да простят они меня за то, что я умышленно не упоминаю их поимённо! Ведь если говорить о ситуации, то "темна вода во облацех", а "бережённого Бог бережёт".

Истоки

O tempora, o mores!

О времена, о нравы!

(Цицерон)

Чтобы разобраться в моем характере и причинах многих перипетий, в которые я попадал, надо рассказать о моей родословной. Ею я горжусь и никогда о ней не забывал.

Мой прадед по материнской линии, Иван Яковлевич Древицкий, происходил из крестьян Бахмачского уезда Екатеринославской губернии. Ему посчастливилось стать одним из первооткрывателей в теперешнем Донбассе угля и каменной соли. На этом он и разбогател. По справке Ростовского областного архива и документам КГБ (см. ниже) в конце прошлого века он был причислен к купеческому сословию, став купцом 1-ой гильдии, а затем потомственным почетным гражданином. В Таганроге он владел пароходством (один из шести его пароходов ходил по Азовскому и Черному морям, по крайней мере, до 60-х годов нынешнего столетия), угольными шахтами близ станции Мушкетово, акциями соляных копий и другими процентными бумагами, имением под Юзовкой, пристанью в Ростове-на-Дону и домом в Таганроге (дом уцелел до сих пор, Николаевская ул. 3). Его состояние оценивалось приблизительно в 800 тыс. руб. Он был членом таганрогской городской управы и биржевого купеческого общества. Умер Иван Яковлевич относительно молодым в 1912 году. Детали завещания не известны. Поэтому не удалось найти документов о разделе имущества.

Прабабку звали Ксенией Михайловной. Происхождения её я не знаю. Помнится, дед говорил мне о том, что она происходила из обедневших дворян.

Дед, Яков Иванович, был старшим из детей (он родился в мае 1881 года). Из его трех братьев в младенчестве умерли двое и до зрелых лет дожил лишь один, Сергей. Кроме того, были три сестры. Одна из них умерла в 1964 году, а других я не знал.

Учиться деда почему-то определили в Мариупольскую гимназию, хотя его брат и сестры учились в Таганроге. Судя по обрывкам сведений, жил дед у чужих людей, что не могло не отразиться на его успехах. Тем не менее, гимназию он закончил. В характеристике, написанной по окончании курса, директор так писал о нем: "Юноша скромный и тихий, не без способностей и вообще натура от природы не без задатков. К сожалению, первоначальное образование его было не из удачных, а младшие и средние классы гимназии им проведены в средах, не особенно благоприятных для духовного воспитания и развития (на квартирах). К восьмому классу оказался с малым запасом знаний и оставлен на повторный курс. Урок оказался благотворным: в настоящее время этот юноша резко и значительно изменился к лучшему, стал серьезно работать и заниматься и много уже сделал на пути к лучшему. Поддерживаемый в этом направлении, он может дать прекрасные результаты. К старшим был всегда почтителен, хотя иногда проявлял признаки строптивости и упрямства. С товарищами дружен".