Перевёртыш

Коул окаменел, когда был больше всего нужен своему брату. Лучшее, на что он был способен, – это отойти и дать дорогу Свечебородому и Фэйбл, когда они вытащили Тинна из грязи и понесли по тайным ступенькам на плоский мокрый островок посреди болота. Островок был не шире кухонного стола, но на нём оказалось достаточно места, чтобы отплёвывавшийся мальчик мог лечь во весь рост и над ним смогли склониться три его спутника.

Тинн сел, влажно откашливаясь и вытирая глаза от грязи. Коул улучил момент, чтобы наконец оглядеться и понять, куда же завёл их Свечебородый. Он не мог разобрать, стал ли туман более густым или у него просто слезились глаза. Наверное, и то и другое. Ни с одной стороны не виднелось очертаний берега. Он попытался остановить взгляд на дереве в нескольких метрах от них, но ствол словно стал изгибаться и сворачиваться под грузом его внимания. Куда бы он ни посмотрел, болотистый пейзаж извивался и раскачивался, отказываясь становиться резким.

В какой-то момент Коул понял, что слышит крики в тумане. Он мог бы поклясться, что слышит голос своей мамы, которая зовёт его, как делала это миллион раз из заднего окна. Потом поверх голоса мамы проплыл другой, грубый и хриплый, а потом третий – дамский, учтивый и холодный. Голоса прыгали вокруг него со всех сторон, отражаясь и накладываясь друг на друга, – приглушённые слова и крики, и жуткий смех, а за ними поднималось глубокое низкое рычание.

– Ты тоже их слышишь? – прошептала Фэйбл, придвигаясь к его плечу. – Мама говорит, что Кривотопь разговаривает с людьми. Она пытается закружить их.

Фэйбл нервно огляделась.

– Что они говорят, как ты думаешь?

Коул покачал головой. Он постарался сосредоточиться на голосе мамы, но теперь все голоса сплелись, словно запутанные узлы, постепенно ниспадая до гула и шипения. Серый удушливый туман вился и кружился.

– Я не знаю, – признался Коул.

Голос, который мог принадлежать его маме, начал растворяться, вновь заглушаемый низким гулом и плеском самого болота.

– Похоже, ничего. Я просто…

Он не стал договаривать.

– Я тоже её слышал, – проговорил Тинн.

Коул повернулся к брату, который уже поднялся на ноги. Тинн был целиком покрыт зелёным илом, но уже стоял довольно уверенно.

– Слышал кого? – выдохнула Фэйбл.

– Маму, – сказал Коул.

– Королеву, – одновременно с ним сказал Тинн.

Близнецы уставились друг на друга.

– Королеву? – переспросил Коул. – Ты так думаешь?

Тинн кивнул с серьёзным видом.

– И, я думаю, она сердится.

– Какая королева? – спросила Фэйбл всё ещё еле слышно.

– Та самая, – произнёс Тинн, – Королева Глубокого Мрака, Ведьма Дикой Чащи, Мать Монстров. Ты что, никогда не слышала истории о ней, пока росла?

Фэйбл пожала плечами и покачала головой.

– Откуда ты знаешь, что это она? – спросил Коул.

Тинн поджал губы.

– Просто чувствую.

– А откуда ты вообще знаешь, что в Дикой Чаще есть ведьма? – поинтересовалась Фэйбл, поводя носом. – Вы всё время говорите о ней, но я жила здесь всю жизнь и никогда не встречала никакой злой королевы, которая ест людей и возводит посевы.

– Изводит посевы.

– Такое впечатление, что её выдумали. Вряд ли она существует.

* * *

Королева существовала. Она была более реальной, могущественной и опасной, чем близнецы осмелились бы себе представить. На самом деле только один участник их разношёрстной компании – Свечебородый – действительно осознавал всю глубину природной силы, которой обладала Ведьма Дикой Чащи.

Свечебородый тоже слышал её голос. Но он не стал делиться с детьми своим мнением о ведьме. Например, он не сказал, что у его соплеменников были свои истории о ней. Не сказал, что они называли её никакой не Королевой или Матерью, а гораздо более могущественным словом, и для этого названия не существовало перевода ни на один человеческий язык. Свечебородый не сказал детям, что одна мысль о ведьме пробирала его холодом до самых костей. И, главное, он не сказал им, что именно его страх перед ведьмой был причиной того, что он сейчас убегал всё дальше, бросив их, беспомощных и неприкаянных, посреди туманной и мутной Кривотопи.

– Эй! – завопил Коул. Остальные повернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как охваченный страхом водяной удирает в туман. – Стой! Вернись!

Коул, Тинн и Фэйбл едва смогли прошлёпать за Свечебородым ещё с полдюжины шагов, но потом его след стал неразличим. Свет свечи водяного колыхался всё дальше и дальше, пока совсем не исчез во мгле, и уже ничто на поверхности трясины не выдавало его присутствия.

– Стой! – ещё раз заорал Тинн. – Вернись!

Но Свечебородый исчез. Коул вытянул вперёд одну ногу и опустил её в болото, но не нащупал никакой твёрдой опоры под поверхностью воды. Он попробовал снова левее и правее, но болото хранило свои секреты.

Мальчик выглядел так, словно был готов расплакаться.

– Это дальше, чем я когда-нибудь заходила до этого, – призналась Фэйбл.

– И дальше этого мы теперь уже не зайдём, – закончил Тинн.

Несколько долгих секунд дети стояли, погрузив ноги в воду и словно пустив в неё корни, или минут, а может, часов. Сказать точно посреди Кривотопи было невозможно.