Перевёртыши

Может Главный бухгалтер быть вором? Теоретически запросто. Про деньги знала, про то, что они у меня в сейфе – тоже. Кстати, до сих пор не известно, у кого запасной ключ от моего сейфа. Носкова уже работала, когда я пришла в организацию. Вполне возможно, что он именно у нее. А уж взять у уборщицы ключ от моего кабинета, как оказалось, не составляет труда. Правда, вчера я его забрала, но кто мешал заранее сделать дубликат? Так, на всякий-провсякий случай. В конце концов Наташка-кассир скорее всего поведала своей начальнице о ссоре с шефом. Так что именно Нина Павловна могла заранее планировать кражу, потому что точно знала, что когда деньги привезут, то их положат именно в мой сейф.

Глава 16. Откровения Лагина

– Тук-тук, – в дверь просовывается сияющая физиономия Ильи. Наверное, это первый раз, когда я не слишком рада Лагину. Вероятно, эта «радость» четко прописана на моей физиономии. Начальник Финансового отдела смотрит на меня и сразу меняет тон. – Танюш, что случилось? На тебе лица нет.

Я выдаю ему версию про утреннюю проверку, потом прорывается возмущение:

– И какая зараза могла наслать СБ именно сегодня!

– А какая разница: сегодня, завтра, послезавтра? Ревизия в любое время неприятна.

– Я в сейф доки положила, которые не для проверки, – ненавижу врать, но говорить Илье про деньги не готова. – Вспомни. Вчера, когда мы уходили, сейф был закрыт?

– Ты при мне его перед уходом проверила, – напоминает Лагин, заглядывая в шкаф с сейфом и проверяя его на закрытость.

– Ну да, – я не знаю, как спросить другана, знает ли от про деньги и, не найдя ничего лучшего, выбираю наиболее «удачную» тему для разговора. – Илья, вы с Денисом действительно сводные братья? Правда, что Торопов-старший твой родной отец?

У Лагина вытягивается лицо и недобро вспыхивают глаза. Сейчас он кажется мне диким хищником, ничем не напоминающим цивилизованного «манагера». Но хищник быстро прячется. Илья сдерживает себя и пытается натянуть на лицо беззаботную улыбку. Получается у него кривовато. Мне даже жалко его становится. Я же не в курсе его истории, наверное, это очень личное и больное. Сам виноват. За несколько лет знакомства мог бы по-человечески выбрать удобное для него время и посвятить меня в свою историю.

– Что за сорока тебе эту новость принесла на своем поганом хвосте? – срывается посетитель. Цивилизованный тон сменяется раздражением.

– Нинель. Не обижайся на нее. У меня утром такая неприятность случилась. Просто так она никогда бы мне ничего не сказала, – даю «задний ход», подвигаю ногой стул для друга, а рукой тянусь к чайнику. Сейчас самое время подсластить неприятную пилюлю, которую я ему нечаянно выдала. – Илюш, если это слишком неприятный вопрос для тебя, то давай забудем. Прости, я не знала, что ты так болезненно среагируешь.

Лагин садится на стул и достает из ящика моего стола чашку. Слава богу, мир не нарушен.

– Танюш, у нас Денисом разные матери, разные фамилии, разные отчества, разные семьи и абсолютно разная жизнь. Если бы мой отец не умер, то, думаю, я так никогда бы и не узнал, что он не был мне родным.

– А давно это случилось?

– Почти семь лет назад, – Илья достает из упаковки чайные пакетики и кладет их в чашки, – я заканчивал институт, матери одной было тяжело. Все накопления ушли на лечение отца, у меня с работой не понятно что. Вот она и отправилась к Торопову. Оказывается, он все время знал, что я его сын. Мать с отцом, – Илья запинается, – с тем отцом, который дал мне отчество и фамилию, не подпускали биологического папаню ко мне. Ничего от него не брали и настаивали, чтобы он не лез в нашу жизнь. Он принял их условия, потому что сначала я был слишком мал, чтобы понять хоть что-нибудь, а потом со временем у него появилась своя семья и законный сыночка.

Чайник закипает, выключаю его, боясь пошевельнуться, чтобы не спугнуть атмосферу откровенности. Лагин сам наливает кипяток. Мне всегда было интересно смотреть, как он заваривает чай. Подержав немного пакетик в кипятке, Илья достает его, кладет в ложечку, обматывает ложечку с пакетиком ниточкой, на которой обычно прикреплена картоночка с названием чая. Затем аккуратно выжимает остатки заварки в чашку. И лишь потом выбрасывает отжатый пакетик. Его так приучила мама.

– Мы при отце жили очень скромно, – парень ловит мой взгляд и усмехается. – Да, эта привычка именно с тех лет. Выжимали из пакетика все. И заваривали, между прочим, не по чашкам, а в заварочный чайник – экономили.

– Ну это нормально. Многие пускают один пакетик на несколько чашек.

– Нет. У нас так было не принято. Мама всегда пьет только первый свежий чай. Поэтому всегда в чайничек, чтобы побольше воды окрасилось, – смеется, и это уже хороший признак. – Я впервые увидел своего биологического папаню у нас дома. Где-то месяца через два после смерти отца мама пригласила Торопова к нам. Вот они вместе мне все и рассказали. Ну не все, понятно, а всего-навсего про нашу родственную связь. Образно говоря, обработанную версию, которую сочли удобоваримой для меня.

– И как ты воспринял?