Перевёртыши

Буквально пару секунд супруги ласково смотрят друг на друга и снова продолжают есть. В их взгляде и синхронности столько нежности и любви, что им невозможно не верить. Я от всей души им благодарна. И немножко завидую Валерке. У него есть друзья, которые бросились ему на помощь немедленно. Ведь Лерка и в самом деле лишь вчера узнал, почему я перестала с ним говорить.

Минут через десять Соколовы встают.

– Предлагаю занять наши места на диване. Здесь гораздо удобнее, – подмигивает Юра и кладет на стол купюры. – Ужин за наш счет, – отрезает он на попытку Борискина возразить. – И это не обсуждается. Будем считать, что мы выплачиваем компенсацию за причиненные неудобства. Если много, сдачу завтра принесешь. Ну а не хватит слегка, то уж сами добавите. Но, думаю, должно хватить.

Супруги прощаются и уходят, а мы действительно вместе с пакетом перемещаемся на диван.

– Валер, нам обязательно надо разобраться, почему так получилось. Ты понимаешь, что я несколько месяцев жила с подозрением, что у тебя могла быть другая женщина.

– Танюш, надо верить друг другу, – Борискин обнимает меня за плечи и прижимает к себе. Мне уютно и спокойно. Все рабочие неприятности кажутся настолько незначительными, когда рядом любимый человек.

– Пыталась. Я и верила, и не верила. Несколько месяцев провела в подвешенном состоянии. Если бы ты сообщил мне про просьбу Юрки до покупки комплекта. Или, на худой конец, просто сам показал бы его мне. Рассказал бы про семью Соколовых, что у них родился ребенок. Все было иначе. Но ты же ничего такого не сделал.

– Согласен. Я не думал, что тебе интересен мой коллега по работе. Мы столько лет вместе работали, ты не проявляла к нему ни малейшего любопытства, – муж поворачивает мое лицо к себе, чтобы видеть глаза. – Танюшка, ты тоже не сообщила мне, что видела Маришку. Мне даже в голову не могло прийти, что нашу встречу у бассейна можно истолковать как-то не так. Мы же тогда вместе с Юркой стояли, все было при нем, и они вместе ушли.

После почти полугодового напряжения, и особенно после двух недель молчания из нас выливается неконтролируемый поток информации. Мы говорим и говорим, иногда перебивая друг друга: о прошедших месяцах, о недоверии, о наших планах на будущее, о детях. Эмоции заставляют нас высказывать друг другу все, что накопилось за смутное время, всю боль, которую нам обоим пришлось вынести.

Официантка периодически подходит к нам и предлагает что-нибудь еще. В конце концов заказываем облепиховый чай с панна-коттой. Уж гулять, так гулять. Время перевалило за восемь часов вечера, а нам еще час ехать домой. Но прежде, чем покинуть гостеприимное кафе, я рассказываю Борискину почти все, что произошло на работе за последние два дня. Однако, пока молчу о пакете с деньгами, что лежит рядом со мной. Я еще не знаю, как это можно преподнести моему мужу.

– Тебя прямо ни на день нельзя оставить, – изумляется он, внимательно выслушав о сегодняшних событиях.

– И не надо. Больше не смей так делать, – толкаю его локтем в бок и тут же прижимаюсь лбом к его плечу, – никогда.

– Тань, а ты уверена, что тебе хочется и дальше работать там? – мне кажется, муж читает мои мысли.

– Лерик, ты не представляешь, какая тяжесть свалилась с меня сейчас. Еще два часа назад я думала, что потеряла мужа, подругу, друга и работу. Уже и сама уже всерьез задумалась об увольнении. Я действительно не горю желанием там оставаться.

– Увольняйся! Что тебя там держит? Я же работаю, прокормимся. На дворе лето. Отдохнешь с детьми на даче. Потом найдешь что-нибудь.

Мы расплачиваемся по счету и идем к метро. Муж отбирает у меня мой драгоценный увесистый пакет и несет его сам. Я жду, когда он поинтересуется его содержимым, но за разговором, Валера, вероятно, забывает спросить, что у меня там.

Тверская равномерно гудит. Вокруг нас смеющиеся расслабленные люди. Солнце, уставшее за день, медленно уходит с небосвода, но еще светит. Мир прекрасен! Как же много значит для женщины мир в душе и поддержка самого главного для нее мужчины. Крепко прижимаюсь к Валерке. Как я могла подумать, что он может увлечься кем-то еще?

В метро, а затем и дома Борискин то спокойно, то горячась раскладывает передо мной прелести временной безработной жизни. Он явно скучает по временам, когда я сидела с детьми дома. Спать иду с мыслью, что мой мужчина прав. Моя деятельность в нашей Компании исчерпала себя. Не могу придумать ни одного обстоятельства, которое могло бы оправдать продолжение работы. Если только, память о счастливых днях с коллегами, Ниной, Ильей. Ловлю себя на том, что мой ум избирательно воспринимает объективную действительность. Он не принимает тот простой факт, что Нина и Илья перевертыши и им не место в моей жизни.

– Что у тебя там? – наконец, интересуется Валера, входя в квартиру и ставя пакет на пол.