Перевод с подстрочника

Дома его ждал ещё один сюрприз. Из памяти не шла одинокая девушка на бульваре, не обращавшая внимания на смотревших вслед, поэтому Олег взялся за перевод стихотворения «Идущей мимо». Подстрочник его выглядел так:

Ты проходишь, погружена в свои мысли, и всё же

ты всё слышишь, не слушая, замечаешь, не глядя.

Видишь ветер и слышишь первые звёзды,

переходишь из вечера в ночь по пыльным улицам сумерек.

Я не знаю тебя, но я чувствую, как

открывается твой тайный цветок,

из корня которого распускается твоя улыбка,

твои глаза с их тёмным сиянием.

Меня достигает его сладкое благоухание,

его сырой и едкий аромат, но ступай,

ступай мимо, не останавливайся.

Ночь идёт за тобой по пятам, входит в город

твоим размеренным шагом. Ночь

на твоих плечах, твоя спина – это ночь.

Ночь твои волосы, губы и руки твои – ночь.

Ступай, ступай мимо, не останавливайся,

уноси с собой свою сладость, пускай мне останется горечь.

Горечь всех, кого ты покидаешь, мимо кого ты проходишь.

Горечь красного перца, который становится чёрным,

горечь вечерних улиц с их сгущающимся полумраком,

с чёрными кошками, шастающими по дворам

лазутчицами наступающей тьмы, со стариками

у подъездов, глядящими тебе вслед,

вспоминая женщин, которых любили так страшно давно,

что теперь им остаётся лишь улыбаться

в темноте беззубыми ртами.

Я смотрю на мой город взглядом остывающего вечера,

вижу, как ветер роется в листве, машины

щупают фарами мглу, а трамваи

ползут, засыпая, к последней остановке. Вижу

десятки таких же, как ты, —

прекрасных женщин, молодых и не очень, погружающихся в эту ночь.

Сотни женщин приходят домой, открывают двери, готовят ужин,

тысячи женщин гасят свет, распускают чёрные волосы,

десятки тысяч расстилают постели, обнимают

своих сильных и храбрых мужей,

сотни тысяч шепчут им нежные слова – мне

известны они все до единого,

их не так уж и много.

Не зная всех этих бесчисленных женщин, я всё о них знаю…

Дочитать Печигин не успел (стихотворение, как и большинство других, было длинным), потому что раздался звонок в дверь. Думая о том, что оно, похоже, подтверждает слова Касымова о прогулках инкогнито, которые совершает Народный Вожатый, Олег пошёл открывать. В первую секунду ему показалось, что на пороге стоит та девушка с бульвара. Впустив её на свет, обнаружил, что девушка, скорее всего, другая, но ничуть не хуже: высокая, пышные чёрные волосы кладут тень на бледное лицо, на плече сумка, откуда выглядывает пучок зелени.

– Я буду у вас убираться и готовить.

Она деловито осмотрела комнату, не миновав взглядом удлинённых тёмных глаз среди прочих подлежащих отныне её заботе предметов и Олега. У неё были толстые ноздри, делающие её красивое лицо явно азиатским, полные губы, а когда, положив сумку, она откинула назад волосы, Печигин разглядел за щеками, где у мужчин бывают бакенбарды, едва заметную тёмную поросль. Прислал девушку Касымов. Звали её Динара.

– Можно Дина. Где у вас тут кухня?