Переводчик

– Баста, – сказал Бацунин и слегка пристукнул здоровой рукой по столу. Стол жалобно крякнул. И всем почему-то сразу стало ясно, что дискуссия закончена. Потому что сказал это не процветающий бизнесмен, отмеченный в отечественном «Форбсе» и время от времени мелькающий на ТВ, а командир группы офицерского спецназа подполковник Бацунин, позывной «Доктор».

– Бегемот, Боксер, пока мы с этими уродами не разберемся, я вам не олигарх и не буржуин, а командир. И попрошу без пререканий. Теперь ты, прикомандированный, – он бросил добрый взгляд на Котова. Тот, тихо подъедающий уворованный сухарик, скромно потупил глазки. – Если б я знал, что ты тут верещать будешь, приказал бы тогда тебя, кабана такого, не на носилочках заботливо нести, а протащить толстой сракой по камням до самой вертушки.

И вдруг заорал:

– Да я почти каждую ночь, блядь, во сне вместе с вами по джунглям да по пустыне шляюсь! Или тебя, Дюймовочка хренова (он ткнул пальцем в примолкшего и ставшего непривычно серьезным Котова), после концерта к своим тащу! У меня ребята погибшие до сих пор перед глазами стоят! Если уж я их тогда спасти не смог, то рассчитаться просто обязан! И чтобы я в этом ебаном Куршевеле отсиживался!...

И замолчал. Наступила пауза.

– Прости, командир, – выразил общее мнение Лопатин.

– Возражения снимаются, – заявил Волков.

– Какого такого кабана, – возмутился Котов, – вообще-то я строен.

И все четверо облегченно захохотали на всю спящую Москву.

– А чтобы ничего не пошло наперекосяк, вам, Штирлиц, – окончательно вернувшийся в роль командира и удобно в ней расположившийся Бацунин ткнул пальцем в Котова, – надо еще разок пробежаться по всем составляющим плана. Вы у нас разработчик, вам и карты в руки, разрабатывайте. Жду доклада через три дня.

– Есть, – ответил Саня.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ОБРАТКА

Лирическое отступление шестое. Житейское

Группа готовилась уходить вперед и вверх, только уже без него, старшего лейтенанта Николая Седых, позывной «Питон». За час до этого они попали в засаду, были обстреляны и чудом ушли. Питону перебило ноги осколками гранаты, и идти сам, тем более бежать, он уже не мог.

Странная, кстати, произошла засада, как будто кто-то заранее знал о маршруте. Но все это лирика, потом об этом, а сейчас есть маршрут и есть график, из которого нельзя выпадать, а обезноженный боец группы уже не боец, а вовсе даже обуза для всех остальных. Хотя...

– Позиция вроде бы неплохая. – Командир группы, сто лет уже как подполковник Сергей Волков, позывной «Бегемот», окинул критическим взглядом выбранное и оборудованное для Питона укрытие. – Минут сорок продержишься.

– Час продержусь, командир.

– Хорошо бы. Боеприпасов у тебя не так уж и много, так что трать с умом.

– Ум мне вроде бы не прострелили, буду соображать.

– Ладно, я постараюсь что-нибудь придумать.

– Уж постарайся, а то мне родина-мать за два месяца зарплату задержала. Жаба давит...

– Значит, будет стимул выжить. Впрочем, потом дошутим. Чувствуешь себя как?

– Нормально, меня же перевязали, укол сделали, таблеток дали. Теперь меня на час точно хватит, а то и поболее.

– Тогда удачи.

– Удачи, командир.

– Удачи, Питон.

– Удачи.

– Удачи.

– Удачи.

Группа попрощалась с Питоном и ушла, а он остался. Произвел ревизию имеющегося оружия – негусто: два трофейных «калаша», восемь магазинов к ним, пяток гранат, и вот она, родная и штатная вээсэска «Винторез». Питон был в группе снайпером, и супостата ожидал еще тот сюрприз...

Кое-как передвигаясь ползком, он разместил весь свой небогатый арсенал так, чтобы при смене позиции удобнее было дотянуться до всего стреляющего.

Еще раз осмотрел местность. Внизу, метрах в семидесяти от него, три тропинки сходились в одну, ведущую прямо к его позиции. Пути в обход не было. Положив одну из гранат в нагрудный карман, приник к прицелу родной снайперки. И стал ждать гостей.

Вдруг очень захотелось курить. Но было уже поздно. На курение, да и на всю прочую личную жизнь времени оставалось слишком мало.

О чем думал он, Коля Седых, готовясь к своему последнему бою? Прощался с родными и близкими?

Искренне жалел, что не стал менеджером отдела продаж? Клялся в любви к отчизне? Повторял имя любимой? Исполнял государственный гимн, в конце концов? Ни хрена подобного: деловито, как учили, просчитывал варианты предстоящей сшибки, с тем чтобы она продлилась час, а лучше – полтора.