Переводчик

Вот так — к народу своему. И никаких сомнений, колебаний, рефлексии — ничего такого, что мучило и глодало его отца. Собственно, с таким самоощущением можно и героически уезжать, и героически оставаться — по самому большому счету это уже неважно. А если уехать, — как это сделал Мартын Зильбер, — то, пообвыкнув и восстановив природное чувство юмора, можно даже вдоволь поиронизировать над жителями Земли Обетованной и ее порядками и даже попытаться от них спрятаться…

Александр Зильбер, простите, Юрий Карабчиевский в «Тоске по Армении» не знает, что ответить своему приятелю, который убеждает его, Карабчиевского, что ты, дескать, хороший человек, но бессознательно, просто в соответствии со своей природой участвуешь в общем стремлении евреев к мировому господству, — не знает и мучается. Мартын же Зильбер с таким человеком просто не станет разговаривать. И знаете, почему? Потому же, почему Карабчиевский в одном из своих последних эссе написал: «С годами все явственней осознаешь, что спор с противником — это бессмыслица, спорить можно только с единомышленником».

Вспоминается Коржавин:

«Когда устаю, начинаю жалеть я,
Что мы рождены и живем в лихолетье,
Что годы растрачены на постиженье
Того, что должно быть понятно с рожденья».

Зильбер-младший вряд ли «растратил годы» на это самое «постижение» — его поколение не то чтобы все с рождения понимало, но прошло ускоренный курс. И в этом — мучительная заслуга тех, чьи годы действительно были «растрачены», однако не только на «постиженье» — и на отдачу.

Не знаю только, готов ли Мартын признать эту, быть может не очень легкую для себя истину.

Аркан Карив, похоже, готов. И признает ее — дав своему герою фамилию Зильбер…

Леонид БАХНОВ