— Маша, мы живем в двадцать первом веке. Сюжеты про бесприданниц уже давно не актуальны, — уговаривает меня Вася. — Нет никого смысла обращать внимание…
— На твою маму?
— Даже на мою маму. Да. Мы взрослые люди и будем жить так, как решим сами.
Наверно, он прав. Он совершенно точно прав. Я вытираю слезы салфеткой и пытаюсь улыбнуться.
— А как мы решим?
Примерно с минуту он молчит. Я смотрю на его нахмуренный лоб, на темноту в глубине янтарных глаз — интересно, скоро ли я смогу забыть, что эти глаза он унаследовал от мамы? Наконец, он начинает говорить.
— Маша, я полностью осознаю то, что случилось.
— Ты говоришь так, как будто меня убил.
— Не перебивай, пожалуйста. Мне нужно все сформулировать максимально точно, — перебивает он, и у меня вдруг сердце уходит в пятки. Это что, разрыв? Я вцепляюсь в льняную салфетку и уговариваю свое сердце не стучать так громко. — Маша, все, что у нас было с тобой, для меня очень важно. Очень.
— И для меня, — шепчу я и опять краснею.
— Я понимаю, что ты не такая, как другие. Я несу за тебя ответственность.
— Я сама несу за себя ответственность, — пытаюсь возразить я, но он останавливает меня властным движением руки.
— Я взрослый мужчина, ты юная и неопытная девушка…
— Теперь я женщина, — опять возражаю я, и он взрывается:
— Ты можешь просто послушать и не перебивать Маша?! Ты вроде не была болтушкой, что теперь случилось?!
Случилось очень многое.
Очень.
Но лучше мне и правда помолчать. Он ждет еще какое-то время, и убедившись, что я наконец замолчала, продолжает говорить.
— В общем, так. Мы оказались в непростой ситуации. Я по должности и по положению выше тебя, и кто-то и правда может подумать, что в наших отношениях не все чисто. Ты сейчас лидируешь в этом конкурсе, и нет никаких сомнений, что ты в нем победишь. Значит, тебе предложат минимум проектную работу в СВЕТе, в максимум — полноценное трудоустройство.
Я совсем не ожидала, что он сейчас начнет говорить о работе, но слушаю внимательно и не перебиваю. Для меня это тоже очень важно.
— Соответственно, ты придешь в компанию работать под моим руководством. И если при этом мы будем поддерживать еще и личные отношения, это будет выглядеть… не очень хорошо, — он опять не смотрит на меня и крутит головой так, будто ему натер воротник, хотя сейчас на нем не рубашка с галстуком, а мягкий свитер, который натянут только на плечах и бицепсах.
— Значит, мы расстаемся?! — спрашиваю я, и ненавижу свой голос за то, что он звенит, как натянутая струна.
38
— Маша, не говори глупостей, пожалуйста, — теперь Дикарь смотрит мне прямо в лицо, на скулах его появились красные пятна. — Но нужно найти решение, которое поможет с этим всем как-то справиться.
— И ты поэтому меня повез к своей маме? Ты что, думал меня поселить у нее? Какое может быть решение, вообще, я не понимаю?
— Нет, к маме я отвез тебя… просто потому, что мне захотелось. Хотя я должен был предвидеть, конечно…
— Предвидеть что? — я опять готова разрыдаться. Всего день назад все было так… сказочно. А сейчас!
— Мама непростой человек. Я просто подумал, что ты не можешь не понравиться…
— И ты ошибся.
— Маша, перестань. Это невыносимо, — обрывает он меня, и я шмыгаю носом, чтобы не разреветься опять. — В общем, смотри, что я предлагаю… Съехаться сейчас мы не можем. Расставаться с тобой я не хочу. Поэтому я предлагаю снять тебе квартиру, которую буду оплачивать.
Некоторое время я молчу.
Не знаю, чего именно я ждала, но это предложение буквально пригвоздило меня к месту.
Он решил сделать меня своей тайной любовницей? Содержанкой?
Все, что происходило в эти последние дни, для него было просто сексуальным приключением? То, что он шептал мне в постели, — любимая, нежная, моя… все это было просто… игрой слов?
Слезы единой волной откатывают от моих глаз. В голове становится пусто и очень спокойно. Все грустные мысли куда-то подевались. Я чувствую только решимость.
— Спасибо, Вася. Это очень щедрое предложение.
— Ты согласна? — мне кажется, или в его глазах появилась тревога?
— Мне нужно все обдумать.