Переворот

Все мои попытки уйти от сердечной боли, оставались напрасными, воздуха не хватало, дышать было нечем, в голове возник сильный шум, колени начали подгибаться, и я начал медленно начал валиться на пол. И тут получил две хлесткие пощечины, чья мощная рука жестко прошлась по моим щекам, мне даже показалось, что от силы и мощи этих ударов зашатались зубы во рту. Сердечная боль прекратилась и моментально исчезла, а на смену ей появились гнев и ярость. Какая же эта сволочь решилась ударить по больному месту, бить так сильно и коварно по лицу, чего я никогда не позволял даже любимым подругам и близким родственникам. Очумелым взглядом я осмотрел окружающих меня друзей и приятелей, все лица которых выражали бесконечное беспокойство и тревогу за мое состояние здоровья. Они не понимали, что сейчас происходило со мной. Они хорошо видели только, что я уже терял сознание и готов был свалиться в обморок, поэтому среди них нашлась «добрая душа», которая помогла мне избежать обморочного состояния. Правда, немного не рассчитала силу этих дурацких пощечин, из-за чего пара зубов в моем рту явственно зашатались.

Крепко сжав ладонь в кулак, я уж совсем собрался расквитаться со своим доброхотом, полковником адъютантом Александром Хлыщом, но в последнюю секунду раздумал. Резко повернувшись к нему спиной, я зашагал в Герцегу, который высовывался из десантного отделения десантного глайдера и призывно махал мне рукой.

* * *

Реальность произошедшего в резиденции превзошла все наши ожидания!

Летней имперской резиденции больше не существовало, на ее месте была только огромная воронка, уходившая в землю на тридцать метров и с пологими откосами, превратившимися в стекла. Дно воронки было скрыто двухметровым слоем воды, от которой шел сильный радиационный фон. На краю воронки из-за этого сильного фона радиоактивности можно было находиться всего несколько минут. Поэтому мы расположились несколько в стороне от нее, ожидая доставки специальных антирадиационных скафандров, чтобы тщательно обследовать дно воронки. Но уже и сейчас нам было ясно, что и там едва ли мы обнаружим что-либо существенное.

Я отошел чуть в сторону от сопровождающих меня людей, хмуро посматривал на проплывающие в небе облака и на все эту непонятную хмарь, окружающую эту местность, где раньше слышались голоса моих детей, жены и тещи, и курил одну пахитоску за другой. На душе было гадко и тошно, стало понятно, что летней резиденции больше не существует, курение же создавало иллюзию какой-то активности. В принципе, я не любил курить или курящих людей, хотя запах хорошего табака иногда мне нравился, поэтому, отобрав пачку пахитосок у Хлыща, я курил не переставая, стараясь хоть на мгновение забыться…

Мы прибыли на это место на десантном космическом боте ТТ22 около четырех часов назад. С тех пор четыре десятка гномов десантников оползали все вокруг, пытаясь отыскать хоть одну живую душу, хоть одно уцелевшее строение, но все было напрасным. Летней имперской резиденции больше не существовал, она была уничтожена одним ударом, причем не атомной бомбардировкой, а применением энергетического оружия с высокой, но ограниченной радиацией. Сейчас можно только сказать, что этот вид энергетического оружия нам не был известен. Ведь при применении атомной бомбы происходил сильный взрыв и беспорядочный разброс энергии, в результате которого нарушалась экология окружающей среды в радиусе пяти километров от эпицентра взрыва, происходили крупные разрушения с большими человеческими жертвами. В нашем же случае взрыв носил весьма ограниченный характер, его зона распространения была ограничена воронкой-кратером со стекловидным откосом, а радиоактивной была только вода на дне воронки. Но резиденция и людей, проживавших и работавших там — моей семьи, Императриссы, прислуги и батальона охраны, больше не было, они исчезли с лица земли.