Переворот.ru

Кстати, можно осложнить ситуацию. Дать пару очередей по цепям ОМОНа. Или достать из подвалов «Узи» и раздать ребяткам, пусть поиграют в настоящую войнушку. Но… Но это не в стиле мышления «Махди». Он любит темп и нестандартность. Нет, он ударит в другом месте. А на нас с тобой, Ибрагимка, он уже положил. Так что, не умничай. Лучше прими сто грамм для ясности ума и подумай, что бы ты на месте «Махди» такое-эдакое предпринял. Круче того, что уже наделал. Как минимум на два порядка круче».

Глава девятнадцатая «Осторожно, двери закрываются!»

13:05 (в.м.)

Волкодав

Громов все чаще и чаще ловил себя на мысли, что видит яркий, сумбурный, но очень чёткий сон, какие бывают только при тяжёлой болезни. Сон-забытьё, сон-бред, сон-явь.

Он медленно и неуверенно поднёс пиалу ко рту. Отхлебнул обжигающе горячий чай. Боль была реальной. Как и все вокруг. Но сознание отказывалось в это верить.

Для «заскочить перекусить» Борис Михайлович выбрал ливанский ресторанчик. Само предложение пообедать после разгрома, учинённого на оперативно-техническом посту ФСБ, повергло Громова в шок. По его понятиям, с места преступления следовало уходить на повышенной скорости по заранее разработанному маршруту. На ходу избавляясь от улик и свидетелей. Парк «Сокольники», мимо которого они проезжали, вполне подходил для временного пристанища неопознанного трупа.

Борис Михайлович, получив вместо согласия вялый кивок Громова, сразу же свернул в переулок и через минуту припарковал джип у неприметного полуподвальчика без вывески.

Стоило переступить порог, как оказывался в сказке, что душными звёздными ночами шептала хитроумная Шахерезада, баюкая владыку, утомлённого любовью.

Свет проникал через сложную резную вязь ставен. Светящийся узор был непривычен глазу. Такие же, ритмичные, изощрённые узоры украшали все поверхности в погруженном в полумрак помещении. Громову казалось, что пространство вокруг вибрирует в так тягучей и одновременно ритмичной музыки, сочащейся из скрытых динамиков. От этого в голове делалось вязко, мысли путались и явь ещё больше перемешивались со сном.

Густой аромат восточных специй сам по себе был экзотическим блюдом, который следовало вкушать, смакуя, маленькими порциями. Названия блюд звучали, как магические заклинания, будоража самые дальние уголки памяти: хоммус, баба гануш, кибби, кафта.

— Ты мало ел. Не понравилось? — спросил Борис Михайлович.

— Просто аппетита нет, — ответил Громов.

— Это ты зря.

Сам Борис Михайлович ел много и с большим удовольствием. Экзотическое меню ему было явно не в диковинку.

«Ел привычно, как наши мужики обед «первое-второе-компот». И на интерьер никак не реагирует. Плов руками сметелил, будто всю жизнь так делал. Бывал на Ближнем Востоке? Надо будет «пробить» незаметно». — В Громове стал медленно просыпаться опер.

— Зря ты так. Сам в себе мужчину убиваешь. — Борис Михайлович отщипнул виноградинку, отправил в рот. — Я тоже кретином был: завтрак-обед-ужин по распорядку, и все такое. Потом дошло, что обед надо заслужить. И не в том смысле, чтобы шуршать, как жучка за косточку. Нет! Надо свой кусок мяса у жизни вырвать, отбиться от таких же голодных, затащить в нору и там уже сожрать. В кайф, медленно и с чувством собственного достоинства.

— А разве все так не делают?

— Большинство, Володя, живут, как свиньи на ферме. Им жратву транспортёром под самый нос подают. Комбикорм у всех разный: кому суши с лангустами, кому обед корпоративный, кому китайскую вермишель в пачке, а принцип один: набивай утробу, пока самого на корм не пустили. — Он съел ещё одну виноградинку, сладко щурясь. — Вот ты, вроде, хищная натура. Но сам себя ещё боишься. Надо, Володя, посадить себя на жёсткую «диету хищника». Приучи себя к голоду во время операции и возьми за правило много и вкусно жрать после успешного завершения. Сначала будет трудно, кусок в горло не полезет. А потом обратишь внимание, что хочется работать, аж слюни текут и живот подводит. Рефлекс, значит, выработался: удачная охота — сытость. На операцию будешь идти, как лев на охоту. С подведённым брюхом, стальным взглядом и адреналином в крови. И хрен тогда тебя остановит.

Громов кисло усмехнулся.

— Крупнокалиберная пуля в холку — лучший тормоз.

Борис Михайлович с готовностью кивнул.

— Кто же спорит? Зато жизнь у льва такая интересная, а? Все лучше, чем у цепного пса.

Он хлопнул в ладоши. Почти мгновенно из-за ширмы выскочил официант в белом бурнусе, короткой жилетке и островерхой шапочке на голове. Официант был не из ряженных, как в большинстве экзотических ресторанов, где довелось бывать Громову, а натуральным арабом.

Борис Михайлович перебросился с ним несколькими фразами на арабском. Парень расплылся в белозубой улыбке, кивнул и исчез за ширмой.

— Бывали на Востоке? — воспользовался случаем Громов.

— Туристы «бывают», Володя. А я там жил. Разницу улавливаешь?

В его глазах Громов не уловил даже тени насторожённости. Казалось, Борис Михайлович утонув в патоке послеобеденной неги.