Переворот [сборник]

— Сергей Павлович, — отстраняясь от него, сказала Вера. — Я прошу пригласить сюда офицера, которому вы безусловно доверяете, и начальника разведки дивизии.

Щукин от изумления не сразу мог прийти в себя.

— Ты не перегрелась? — Он все еще сохранял шутливый тон и коснулся рукой ее лба.

— Сергей! — она резко оттолкнула его от себя. — Я не шучу.

— Надеюсь, ты не собираешься сообщить, что я тебе сделал предложение?

— Дурак!

Это слово решило все. Щукин повернулся к столу, нажал кнопку вызова. Дверь распахнулась, на пороге появился дежурный офицер — капитан со шрамом во всю левую щеку.

— Слушаю, товарищ генерал-лейтенант.

— Срочно ко мне полковника Яшина и капитана Егорова. Придут, ко мне никого не пропускать. Да, даже начальника штаба.

Вызванные офицеры явились почти мгновенно. В недоумении остановились у двери. Срочность вызова и женщина в кабинете комдива не вязались с привычным порядком и армейскими канонами.

— Проходите, садитесь, — предложил Щукин трубным басом. — Вера Николаевна, вы ее, надеюсь, знаете, желает сделать заявление мне при свидетелях. Вера Николаевна, вы готовы?

— Товарищ генерал, — голос Веры дрогнул от волнения. — Вчера поздно ночью, когда я вернулась в гостиницу, у меня побывал майор Бунтик из контрразведки. Во всяком случае, он так представился.

— Майор Буртик, — уточнил полковник Яшин. — Есть такой, знаем.

— Так вот он предложил мне стать осведомительницей и сообщать ему о том, какие разговоры в неслужебной обстановке ведут генерал Щукин и офицеры его ближнего окружения. Надо выяснить, не причастны ли они к заговору против президента. За осведомительство мне обещано материальное вознаграждение. Назначено и второе свидание уже в городе.

В кабинете повисло тягостное молчание. Щукин сидел, сцепив пальцы, и мрачно глядел в одну точку. Прервал молчание полковник Яшин.

— Сволочь, — сказал он. — Пьянь поганая. Не знаю, товарищ генерал, какое решение примете вы, но я бы этого подонка раздавил без жалости.

— Где он назначил повторное свидание? — спросил Щукин. — Когда?

— Завтра. В девять.

— Мы что-нибудь придумаем, Вера Николаевна, — сказал Яшин. — Вы готовы нам помочь?

* * *

В девять утра, как и было условлено, Самохвалова с книжкой в руках сидела на скамеечке в городском сквере. Подошел Буртик. Огляделся. Устроился рядом. Достал их кармана газету, развернул ее на весь распах. Голосом монотонным, негромким, не отрывая глаз от страницы, спросил:

— Вы обдумали мое предложение, Вера Николаевна?

— Такие решения в один миг не принимаются.

— Вы имели возможность подумать более суток. А время не терпит. Мое начальство срочно требует информацию.

— Меня смущают сложности…

— Какие сложности! — Буртик насмешливо хмыкнул. — Для вас-то?! Журналистика — это постоянный сбор информации. Контрразведка ее собирает в той же самой мере. Разница лишь в методах приобретения материала. В одном случае он открытый. В другом — тайный.

— Это слова. Жизнь, я думаю, сложнее.

— Конечно, но трудности далеко не такие, как вам кажется.

— Извините, как вас зовут?

— Павел Леонидович, а что?

— Не обращаться же мне к вам «товарищ майор».

— Это верно, — согласился Буртик.

На время разговор прервался.

Бульвар, засаженный каштанами, тенистый и тихий, в эти утренние часы бывал пустынен. По внешней стороне за чугунной оградой катился беспрерывный поток машин. В боковой аллее гуляла молодая женщина с коляской. Старик пенсионер вел на поводке кривоногую таксу. В песке копошились жирные, лоснящиеся сизыми перьями голуби. Стайка воробьев перепархивала с куста на куст, громкими криками выясняя отношения.

Светило утреннее нежаркое солнце. Желтые пятна его лучей, просеянные через резные листья каштанов, как живые пошевеливались на земле. Мир жил своей жизнью, и не было ему дел до забот, которые свели двух людей на бульварной скамейке.

— Так вы соглашаетесь? — спросил наконец Буртик.

Самохвалова встрепенулась.

— Если можно, повторите мне суть задания. Я привыкла знать свои обязанности точно.

— Хорошее качество, — похвалил Буртик. Он интуитивно чувствовал, что воля женщины уже гнется. Стоит нажать осторожно, но понастойчивей, и дело будет сделано.

Нажимать Буртик умел. Одной из первых женщин, которых он согнул и позже сломал, была Тина Иосифовна Разина, жена начальника штаба дивизии в подмосковном гарнизоне.

Внешне Тина Иосифовна выглядела высокомерной и неприступной красавицей. Многие офицеры гарнизона — женатые и особенно холостые — при встречах поглядывали на нее с надеждой заметить хотя бы маленький намек на ее расположение. Но голубые глаза Тины Иосифовны смотрели на мужчин, в том числе и на мужа, с равной мерой безразличия и плохо скрываемой насмешки.

Среднего роста, полногрудая, с идеальной фигурой голливудской актрисы, Тина Иосифовна была подчеркнуто холодной, строгой, одевалась в костюмы английского покроя и носила широкополую мужскую шляпу. На работу в соседний городов, отстоявший от гарнизона на двадцать девять километров, она ездила на собственной «ладе» серебристого цвета.