Перевороты

Однако одного влияния корпораций было недостаточно. Американцы свергали правительства, лишь когда экономические интересы совпадали с идеологическими. На Гавайях, Кубе, Пуэрто-Рико, Филиппинах и в Никарагуа американская идеология заключалась в христианизации населения и «предназначении свыше». Десятилетия спустя в Иране, Гватемале, Южном Вьетнаме и Чили – в антикоммунизме. Во время обеих эпох американцы поверили, что их право и даже долг – вести силы света на борьбу со злом. «Для нас в мире существуют два вида людей, – однажды заявил Джон Фостер Даллес. – Христиане, которые поддерживают свободное предпринимательство, и прочие».

Даллес говорил от имени многих лидеров США, начиная от Бенджамина Гаррисона и заканчивая Ричардом Никсоном. Все они верили, что внешняя политика преследует двойную цель: удерживать стратегическое превосходство, а также насаждать, отстаивать или поддерживать свою идеологию. Режимы, которые Штаты решили уничтожить, считались враждебными одновременно и с экономической, и с идеологической точки зрения.

Этих переворотов могло и не быть. Эти четыре страны, да и сами США могли не пострадать так тяжело, если бы Белый дом не был столь подвержен стадному инстинкту или групповому мышлению. Каждый раз президент США и один-два старших советника четко давали понять, что желают свергнуть определенное правительство. Их уверенность задавала тон последующим событиям. Советники и стратеги спорили о деталях операции, но редко задавались более значимым вопросом: а стоит ли вообще свергать это правительство? Все рассуждали и высказывались лишь в пределах того, что понимали. Никто не выяснял предпосылок операции: являются ли правительства Ирана, Гватемалы, Южного Вьетнама и Чили подручными Кремля или они вот-вот попадут под контроль советской стороны.

Потворствуя крайней форме умственной лени, США нашли легкий выход. Стремление к национальной независимости в развивающихся странах – многогранный феномен, который возник на почве многих причин. Американцам пришлось бы разрабатывать сложную, долгосрочную стратегию. Гораздо проще было назвать это стремление скрытой формой коммунистической агрессии и подавлять его каждый раз, когда оно просыпалось.

Некоторые из тех, кто руководил интервенциями во времена «холодной войны», например Джон Фостер Даллес, посвятили свою жизнь служению американской корпоративной мощи. Другие, как Генри Киссинджер, не особо интересовались бизнесом и даже его презирали. Но все они верили, что исключительно злонамеренные режимы могут пытаться ограничить или национализировать зарубежные компании.

Именно главы крупных корпораций в первую очередь желали свергнуть Мохаммеда Мосаддыка, Хакобо Арбенса и Сальвадора Альенде. Они убедили вашингтонских чиновников, что это необходимо, хотя интересы правительства США обычно лежали в другой плоскости. Однако каждый раз оно вступало в игру, правила которой уже подготовили по другим причинам. Смесь идеологии и экономики приводила США к интервенциям.

Американцы, которые планировали, санкционировали и выполняли тайные операции против глав Ирана, Гватемалы, Южного Вьетнама и Чили, считали перевороты великими победами. С исторической точки зрения они таковыми не кажутся. Во всех четырех странах перевороты привели к репрессиям и ущемлению прав и свобод. Повлияли они и на ситуацию за пределами этих государств: обострили и продлили «холодную войну», расколов мир, и уничтожили шансы на спокойное урегулирование конфликтов. Эти операции подорвали веру американцев в ЦРУ, и таким образом Управление стало менее эффективным. Люди по всему миру пришли к выводу, что США – страна лицемеров, такая же циничная, как прочие, готовая действовать со всей жестокостью, чтобы сменить зарождающуюся демократию на кровавую диктатуру.

«До недавних пор американскую внешнюю политику считали надежной и устойчивой, – писал Натаниэль Дэвис, посол США в Чили, после переворота в 1973 году. – Затем произошла череда ударов, начиная с Ирана в 1953-м, Гватемалы в 1954-м и Вьетнама… Чилийская история стала очередной воздушной ямой в нашем падении с небес».

Вторжения

Дни нашей слабости подошли к концу: Гренада

Игра в гольф на выходных должна была облегчить страдания президента Рональда Рейгана осенью 1983 года. Его решение отправить морпехов США на гражданскую войну в Ливане вызвало гнев практически по всему миру. Как и череда разжигавших конфликты военных маневров, которые Штаты проводили в Центральной Америке. В середине октября странная цепочка событий на крошечном карибском острове Гренада вдруг тоже привлекла внимание США.