Перевоспитание, или Как становятся ведьмами

– В общем, я ее не осуждаю, – подвела итог своей исповеди ведьмочка. – Тем более, мама обещала, что, когда я вырасту, она заберет меня к себе и сделает из меня самую крутую в мире ведьму!

«Бедная девочка…» – невольно подумалось Кате.

– Я не девочка, я ведьма! – огрызнулась ее «ментальная проекция». – И не надо меня жалеть.

Катя принялась было извиняться, но почувствовала вдруг себя так, как ощущала раньше – обычной девочкой, безо всяких «добавок». И почему-то ей стало вдруг неожиданно грустно, одиноко и даже страшно, что ведьмочка ушла навсегда. Однако прислушавшись к себе получше, она словно услышала где-то глубоко-глубоко в душе тихие всхлипывания и ощутила незнакомую боль, словно душа была реальным жизненным органом и тоже могла болеть.

Запиликал мобильник. Катя неохотно потянулась за телефоном, но, увидев на дисплее фотку своей лучшей подруги Иры, по-настоящему обрадовалась. С Иркой можно было чуть-чуть отвести душу, та была очень жизнерадостной и славной. Но, похоже, сегодня все решило пойти наперекосяк. Вместо обычного, веселого Иркиного «приветики», Катя услышала сердитое:

– Ну, и куда ты пропала?

– Я?.. – прикусила губу Катя. Она принялась лихорадочно соображать: сказать Ире правду, или опять, в который уж раз за сегодня, соврать. Правду говорить было боязно, да и не хотелось делать это по телефону. А если соврать, то что? Музей с подругой вряд ли прокатит…

Но Ирка не дала ей поразмыслить.

– Конечно, ты, – фыркнула подруга. – Не я же! Я – вот она.

– Я тоже – вот она, – пробормотала Катя.

– А где была? Я тебе на мобильный днем звонила – телефон «вне зоны действия сети». Позвонила на домашний, мне твоя мама ерунду какую-то сказала. Про музей. Еще удивилась, почему я не там. Пришлось выкручиваться, сказать, что я приболела. Ты понимаешь, мне пришлось врать твоей маме, чтобы прикрыть твое вранье! И когда ты научилась врать? Да еще собственной матери! Я тебя не узнаю, Катюха. А ну-ка, выкладывай, что случилось, и где ты была?

– В лесу… – выдавила ошарашенная Катя. Она-то надеялась, что мама не станет звонить одноклассникам, но совсем не подумала, что сами одноклассники могут позвонить к ней домой. Молодчина, конечно, Ирка, что выкрутилась, не подвела ее, но что теперь делать с самой Иркой? Неужели придется сознаться? А как на это посмотрит другая Катя?

Но «другая Катя» по-прежнему молчала, словно ее и не было. Зато не собиралась молчать Ира.

– В каком еще лесу?! – возмутилась подружка. – Что ты мне мозги пудришь?

– На твои мозги пудры не много уходит, не жалко, – гыгыкнула в ответ Катя. То есть, не сама она, конечно, а ее вторая ипостась. И снова наглухо закрылась.

– Что?!.. – задохнулась Ирина. – Что ты сказала?.. Да ты… да я с тобой после этого…

В трубке запищали гудки отбоя.

Обескураженная Катя села на кровать и сжала руками голову. Что же это такое? И как ей теперь дальше жить с этим? Вернее, с этой. С этой…

Открылась дверь.

– Иди ужинать, – бросила мама, и дверь снова захлопнулась.

«Ну, вот, – подумала Катя, – мама тоже обиделась. Совсем я одна осталась».

И, вовсе не собираясь этого делать, Катя внезапно расплакалась.

Глава третья, о первом школьном дне в новом качестве

В школе неожиданности задались с самого утра. Сначала от Кати пересела за другую парту Ирка. Впрочем, чего-либо подобного и следовало ожидать. Зато дальше и впрямь начались чудеса.

Первым уроком был английский, и Катя очень боялась, что ее спросят, ведь после вчерашних приключений у нее просто не осталось сил на перевод заданного текста. И ее, конечно же, спросили. И… Катя ответила. Да еще как! Она говорила по-английски так, словно тот был ее родным языком!

Англичанка Вера Павловна после первых же Катиных фраз медленно осела на стул и в течение всего Катиного «выступления» лишь поматывала головой, приговаривая, как заведенная: «It’s impossible!»

– Ты где это так «спикать» наблатыкалась? – подошел к ней после урока Витька Белов, главный в классе задира и забияка.

– Там, где надо! – неожиданно зло ответила Катя. – Уроки учить нужно, а не по улицам шляться.

– Это кто шляется? – попер на нее Витька, демонстративно закатывая рукава джемпера. – Я ведь не посмотрю, что девчонка, как дам…

Договорить он не смог. Катя ничего не успела понять, увидела только, как ее собственный кулак, помимо ее воли, подлетает к Витькиному носу, а когда пришла в себя, Белов уже визгливо подвывал, прижимая к лицу ладони, из-под которых капала на белый воротничок рубашки кровь.

Катю обступили одноклассники. Кроме Ирины, которая демонстративно отошла в сторону.

– Ну, Юлаева, ты даешь! – уважительно-опасливо сказал первый красавчик класса Иван Митрофанов, бывший двоечник, а с середины прошлого года – внезапный круглый отличник.

– Катюха, это ты? – дернула ее за рукав вторая подруга, Наташка, и почти повторила вчерашние Иркины слова: – Тебя сегодня не узнать.

– Это английская шпионка, – заржал кто-то из парней. – Она Юлаеву пришила, и теперь под ее видом к нам внедряется.