Перевоспитать актрису (СИ)

— Тогда, на корпоративе, я вышла на улицу, чтобы позвонить мужу, и уже собиралась вернуться на праздник, как столкнулась в дверях с Игорем. Наверное, я выглядела чертовски глупо, когда стояла, открыв рот и даже не дыша. Была уверена, что он просто обойдет меня, даже не заметив, но неожиданно Игорь потряс перед моим носом открытой бутылкой и спросил, не хочу ли я составить ему компанию. Мы пошли к нему в машину, выпили, там и… В общем, там все и произошло. Он был очень пьян, но я не думала, что на следующий день, столкнувшись со мной в коридоре, просто мазнет по мне взглядом и кивнет равнодушно. А я… После всего я окончательно влюбилась, пропала. Знаю, дура, но ничего с собой поделать не могла. Когда вернулся муж, я уже знала, что беременна, так что наплела ему про угрозу, чтобы только не ложиться с ним в постель. А потом… Боже мой, — она закрыла лицо руками. — Потом я просто закрывала глаза и представляла на его месте Игоря. Правда, способности моего мужа очень уступали.

Мажор у нас секс-гигант, понятно. Только его постельные подвиги меня совершенно не интересовали. А вот мотив налицо, учитывая болезненные чувства Веры и то, что соперницей оказалась, так сказать, подруга.

— Это вы заменили соевый соус на устричный?

— Я, — не стала отрицать девушка. — Но не думала, что… Я даже не знаю, зачем это сделала.

И что теперь делать с этой информацией?

Причинение смерти по неосторожности? Да тут был чистый расчет, пусть убивать Елену Вера и не хотела.

В общем, не мне решать, а суду.

— Что мне грозит? — услышала я тихий вопрос.

— Я даже не знаю, что решит следствие, а уж последнее слово за судом. Может быть все: от исправительных работ до лишения свободы.

— Мой ребенок… Он окажется в детдоме, если муж узнает, — Вера снова заплакала.

С одной стороны, мне было ее жаль, но с другой — о ребенке надо было думать раньше. А мне тоже надо подумать. Причем еще две умные головы мне не помешают.

Я поднялась со скамейки, и Вера вскинула голову, удивленно спросив:

— Вы просто так уйдете?

Ничего не ответив, я ушла. Вернулась во двор, села в машину и позвонила Леше.

— Наконец-то! — вместо «алло» сказал он.

— Ты где?

— В морге.

Как все-таки хорошо, что наши с ним некоторые диалоги никто не слышит.

— Новое дело или бухаешь с Костиком?

— Я не бухаю. Я дегустирую девятилетний коньяк.

— Жди, дегустатор хренов. Скоро буду.

Глава 31

Морг, конечно, место не самое приятное, но я уже, признаться, соскучилась по этому месту. Звучит глупо и отдает шизофренией.

Найдя свободное место на парковке, вышла из машины, стряхнула невидимую пылинку с груди и направилась к металлическим дверям.

Надеюсь, там все еще способны думать после дегустации девятилетнего коньяка, потому что некоторые вопросы так и остались без ответов. Может, они и не так важны, если Вера призналась, но надо все доводить до конца. Только для начала…

Я влетела в кабинет Костика без стука и с ходу рявкнула:

— Леша!!!

Ботаник, сидевший на кушетке, подскочил. Костик подавился коньяком и спросил:

— Чего ты орешь-то так?

А Леша повернулся и вздохнул:

— В чем я опять провинился?

Я подошла ближе и ткнула в него пальцем, нависнув сверху:

— Ты по пьяни ни с кем не трахался, пока я была в Чехии?

Теперь настала его очередь подавиться. Ничего, врач рядом. И этот самый врач сейчас откинулся на спинку стула, сложил руки на затылке и усмехнулся:

— Эх, жаль попкорна нет.

— Ивонна, ты обкурилась, что ли? — смотрел на меня обескуражено Леша. — С чего такие вопросы?

— Не хочу, чтобы меня какая-нибудь обиженная баба мышьяком траванула.

— Не самый приятный уход на тот свет, — не преминул заметить Костик. — В блевотине и дерьме. Ивонна, может, ты присядешь и выпьешь, заодно успокоишься и объяснишь, чего на мужика набросилась.

Я забрала у Леши кружку и залпом опрокинула в себя содержимое. Это только Клементьев может пить дорогущий коньяк из совдеповской кружки.

— Рассказывайте, Ивонна Сигизмундовна, — наконец-то обрел дар речи Ботаник.

— Лучше плесните мне еще, — покрутила я кружку в руках и, пока Костик начислял коньяк, включила запись своего разговора с Верой.

Судя по выражению лиц всех троих, надо было захватить еще ящик чего-нибудь сорокаградусного. Кажется, я вогнала всех в ступор, потому что после окончания записи в кабинете повисло молчание.

— Обалдеть, — наконец-то тихо выдавил из себя Ботаник.

— Вот баба дура, — подытожил Костик.

— Теперь понятно, почему ты взбесилась, — усмехнулся Леша. — Почему ты не сказала, чтобы я приехал?

— Да никуда Вера не денется. Надо понять сейчас, почему Гройсман так заинтересовалась Мажором. И пусть понятие женской дружбы давно подвергается сомнению, но чтобы так поступить… Даже со всей нечистоплотностью Гройсман я не могу подобное представить.

Клементьев поднял указательный палец вверх и голосом лектора произнес:

— Дети мои! Давайте я вам расскажу про сифилис.

На этот раз я подавилась коньяком, а Ботаник забавно покраснел. И только Леша остался невозмутимым и сказал:

— Константин Иванович, может, лекции по половому воспитанию вы оставите для подрастающего поколения?