Перевоспитать охламона

К огорчению Баси, поцелуй не мог длиться вечность. И чуть отстранив пигалицу от себя, Василий взглянул в смущенное, растерянное и прекрасное лицо Груни.

Взмахнув пару раз густыми ресницами, словно прогоняя наваждение, но, к радости Васьки, не убирая ладошек с его груди, пигалица смущенно отвела взгляд.

Васька не хотел выпускать девчонку из рук. Но и понимал, что ей нужно время, чтобы привыкнуть к изменениям в их отношениях.

— Вася, кажется, он разбился, — потеряно прошептала Груня, умудрившись выскользнуть таки из крепких объятий, и начиная пятиться от парня назад.

Она пребывала в шоке. Губы нещадно горели и помнили вкус поцелуя Барина. Сердце тарабанило в груди так, что кровь летала по венам со скоростью света. А глаза мало верили во все происходящее.

— Грунечка, — ласково пророкотал Бася, — Лучше не бегай от меня. Все равно не убежишь.

— Я разбила камеру! — выдохнула Груня, пытаясь зацепиться хоть за какую-нибудь причину не поддаваться чувствам и соблазну.

— Иди сюда, зайчонок, — оказывается, хам-Василий умеет ворковать низким ласковым голосом, — Брось ты эту стекляшку. Новую куплю.

— Все для тебя так просто?! — задохнулась Груня, — В ней половина моей жизни! А ты — «новую куплю»! И ничего она не стекляшка!

Пигалица принялась подбирать с пола то, что осталось от фотоаппарата.

Бася, словно в ступоре, наблюдал за согнувшейся над полом фигуркой. Длинные волосы покрывалом рассыпались по плечам и спине. Пигалица горько вздыхала. А потом и вовсе ее плечи поникли и странно вздрогнули.

— Грунь, ты чего? — тихо и хмуро спросил Василий, присаживаясь рядом с девчонкой. Та уже успела собрать пострадавшую технику и прижать к груди. А у Васьки словно ком заложил все горло, и не продохнуть, не сделать вдоха.

Пигалица сидела на полу, прижимала к себе сломанный фотик и часто-часто моргала ресницами. Васька сжал рукой свою черепушку, ероша короткие волосы.

— Ясно, — нахмурился Васька.

Поднялся на ноги, поднял девчонку, ухватившись за плечи. Та даже и не отстранилась. Только еще горше вздохнула. Бася прихватил пальто со стула, свой пиджак, и, удерживая девчонку за ладошку, поволок к выходу. По пути встретился Марк. Хотел было остановить приятеля и его девушку, да передумал, видя решительное и привычно хмурое лицо Барина.

— Курьером пришлю, — мотнул головой Шахов на висящую на стене работу, подаренную Агриппине.

Васька кивнул, завернул девчонку в пальтишко и вытянул на улицу.

— А как же выставка? Я еще не все работы посмотрела, — вздохнула Груня, оглядываясь на особняк.

— Не дрейф, зайчонок, — едва заметно улыбнулся Бася, — Организую индивидуальный показ. По блату.

Груня сидела в дорогой машине, рядом с удивительным, пусть и хамоватым и хмурым мужчиной и готова была вот-вот разрыдаться. В руках она держала сломанный и дорогой сердцу фотоаппарат, да только не он был причиной ее слез.

Пепел совершенно растерялась. Она не знала, как смотреть в глаза Барину. Как говорить с ним. Как работать дальше. Сейчас она видела два выхода: первый — уволиться, второй — полностью избегать любых контактов с начальством. И, положа руку на сердце, ни первый, ни второй выход ей не нравился.

Погруженная в тяжелые мысли, выбитая из колеи поцелуем и своей реакцией на него, а еще ласковым «Зайчонок» и глубоким бархатистым тембром голоса Барина, Груня и не заметила, как черный Мерседес припарковался около огромного торгового центра бытовой техники, который, как назло был открыт для покупателей до полуночи.

— Василий Павлович, — спохватилась Груня, — Не нужно, правда! Я этот в ремонт отнесу.

— Пигалица неугомонная, — вздохнул Барин, а потом, повернувшись к девчонке и заглушив движок, улыбнулся, — «Вася» в твоем исполнении мне нравится больше.

Барин вышел из машины, обошел ее, открыл Груне дверь.

Пигалица все еще сидела, глядя на него своими огромными глазенками. Спасибо, хоть перестала прижимать к себе сломанный фотик.

— Выходи, — хмуро проговорил Васька и протянул руку к сломанной игрушке пигалицы.

Не слушая ее возражений, забрал треснувший и отколотый в нескольких местах фотоаппарат, а другой рукой вытянул пигалицу из машины. Широким шагом Васька направился в сторону входа.

— Василий, ну что вы, в самом деле?! — ворчала Грунька, торопливо следуя за Васькой.

— Мы не на работе! — уже начинал терять терпение Васька, а потом заставил себя сбавить обороты, — Без отчества и на «ты». Мы же договорились.

Застыв у входа, Барычинский хмуро посмотрел на пигалицу. Растерянность никуда не делась из ее взгляда. И Вася вздохнул. Вот ведь, млин, а!

Барычинский решил, что сотрясать воздух не стоит. Может и не поверить. Но не говорить ведь ей после первого поцелуя, что никуда он ее теперь и не отпустит?

Поэтому, вздохнув еще раз, Васька рукой, в которой держал камеру, обнял девчонку за талию, придвигая к себе. А второй погладил по розовой щеке. Минуту он молчал, смотрел на нее сверху вниз.