Перевозчик

В системе учили «тройке» – три выстрела, три главных жизненных центра. Но первые два Янгер вообще отправил в «молоко» и только третью пулю уложил близко к цели. Однако – обошлось.

В «Гранджере» дым стоял коромыслом, и посетители падали в нагоняемую генераторами пену, что-то там крича во славу то ли новобрачных, то ли пары загостившихся геев.

Роджер пробрался к стойке и увидел Тони и двух помощников, которые носились со скоростью молнии, отпуская коктейли, не встряхивая, и лишь помечали время касания банковских карт к приемному устройству.

– О, Роджер! – воскликнул Тони, которому эта обдолбанная публика уже перестала нравиться, хотя и сбрасывала деньги на его счета практически без всякого контроля.

– Привет, камрад, – отозвался Роджер, взбираясь на табурет, с которого только что упал один из гостей. – У вас сегодня жатва?

– Отжимаем по полной, я даже помощников вызвал, усекаешь? Гомики женятся, уродов два полных зала, я им уже сладкую воду со спиртом продаю как «зеленый фонарь», врубаешься?

– Гребут?

– Не то слово. Они уже пытались меня снимать, говорят, что я милый. А помощников даже за задницы хватали. Ахтунг по полной программе!

– Война.

– Передовая, блин, и куда бежать – непонятно!..

– Понимаю, – кивнул Роджер и снял с плеча руку одного из гостей бара.

– Как твои-то дела? Не вижу прежнего блеска в глазах.

– Лучше не спрашивай. Дай чего покрепче, пойду, пообщаюсь с цифровиком. Сегодня это самый безопасный способ провести у вас вечер.

– Правильнее не скажешь, мы даже в сортир ходим только по двое. Они там в три яруса развлекаются, хорошо бы поджечь эту сволочь.

– Налей чего попроще, цифровик парень нехилый, если что – прикроет.

– Не вопрос, Роджер. Есть водка с финиковым сиропом – просто, тупо и полезно.

– Не возражаю.

11

Вокруг раскачивались, падали и вздымали к потолку руки непонятные существа. Они не подчинялись основному протоколу общества, и это будило в «праймерс-12-36-18» неприятные воспоминания, которые в его собственном протоколе скорее назывались ассоциациями.

Следуя новому протоколу, он регулярно посещал это заведение, поскольку туземные объекты поступали именно так. «Праймерс-12-36-18» приходил сюда «после работы», как делали местные, и заказывал спиртосодержащие растворы, которые здесь почему-то были в большом почете.

«Праймерс-12-36-18» не мог понять почему. Его адаптационная программа создавалась, что называется, «на коленке» и многие важные моменты были упущены, поэтому что делать в том или ином случае «праймерс-12-36-18» знал, но почему следовало делать именно это, он даже не догадывался – сопутствующий программе архив был либо потерян, либо его не создавали вовсе.

Эвакуация происходила в такой спешке, что те, кому посчастливилось выжить, были рады оказаться в незнакомом мире в перестроенном состоянии. И хотя это было мучительно трудно, они оставались жить, в то время как основная часть населения сгорала в протуберанцах тысяч очнувшихся лабораторных солнц.

Да, чужой мир был странным, и чтобы удержаться в нем, беженцы проходили процедуру «упрощения». Лишить их всех векторов восприятия было невозможно, но если они хотели удержаться на этой планете, закрывать избыточные информационные каналы следовало в обязательном порядке. В противном случае, шок и распад личности.

«Праймерс-12-36-18» по привычке все еще пытался включать пять векторов, но ему отзывались ощущения только трех из них.

Неожиданно к нему за столик сел один из туземных объектов традиционного протокола, и поскольку «праймерс-12-36-18» не знал, как нужно реагировать на приближение туземных объектов на контактную дистанцию, он наобум сделал несколько неопределенных движений, а также подключил мимические мышцы лица.

Действовал он интуитивно, полагая, что в дальнейшем сумеет создать свой собственный архив реакций и поведенческих шаблонов.

– Как дела, фанерный? – спросили его. Незнакомец поставил на стол сосуд со спиртосодержащим раствором и улыбнулся, оголяя половину кальциевых платформ, служивших местным для измельчения грубых продуктов и последующего их расщепления в весьма запутанном внутрительном реакторе. Кишечник! Да, именно так назывался этот реактор.

– Дела – нормуль. Сам-то как?

– Боремся, приятель, боремся, – сказал Роджер и приложился к бокалу. Тони был прав – тупо и полезно. В финиках полно витаминов.

– Я знал, что когда-нибудь кто-то сядет за мой столик…

– Ясен пень, приятель, – расплылся в улыбке Роджер, снова делая глоток водки с фиником.

– Почему эти субъекты не придерживаются общественного протокола?

– Ну, как тебе сказать…

Роджер покосился на разогретую алкоголем визжащую толпу.

– Они были бы рады, но не получается. Дисфункциональный посыл сильнее протокола, в этом вся проблема.

Цифровик кивнул.

– Меня зовут Роджер, а тебя? Имена у вас имеются? Что-нибудь кроме инвентарного номера?

– О да. Я – Петер.

– Хорошо. Что ты пьешь, Петер?

– Э-э… Кажется, что-то со спиртом, и немного красителей.

– Это все, что ты можешь сказать? – усмехнулся Роджер. – Ты совсем не торчишь?

– Торчишь? Торчать – выделяться из чего-либо. Я не понимаю.