Перезагрузка

Мир вокруг изменился, стал дрожащим и зыбким, насыщенным невидимыми глазу паутинками излучений и прозрачными лепестками полей.

Через минуту наступил момент полного погружения в этот странный мир иного света, и Матвей превратился в подобие многодиапазонной антенны, воспринимающей игру биопотенциалов живых объектов вокруг и давящее мрачноватое молчание зданий и сооружений.

Человеческий мозг способен обрабатывать достаточно большой поток входящей информации аналогично компьютерным алгоритмам сжатия видео: если некий однотонный фрагмент видимой картины, к примеру, голубое небо над головой или асфальтовая площадь под ногами не меняются в течение определённого времени, вычислительные ресурсы – нейроны мозга – переключаются на анализ других, более динамичных объектов. Всё привычное, обыденное, не меняющееся во времени считается фоном и ускользает от нашего внимания. Во всяком случае, стены церквей и золочёные купола их представляли собой именно такие фоновые области окружающего мира, отражавшие его незыблемость.

Но Матвею уже приходилось «вскрывать» их своим «пси-скальпелем», как хирургу опухоли, что требовало внимания и энергии, и, не будь рядом Дивы, он с задачей не справился бы, поглощённый созерцанием невидимого, наверняка заставил бы наблюдателей обратить внимание на его поведение. Дива отвлекала всех своей внешностью и восторгалась красотой строений Лавры так искусно, что ни у кого из наблюдателей не возникло сомнений в её искренности… и в его инфантильности. А наблюдатели были.

– Над нами… – заторможенно начал было он.

– Дорогой, потом поговорим, – перебила его спутница, заговорив по-английски. – Тут так интересно!

И он больше не пытался заговорить, сообразив, что их могут подслушать, несмотря на иголку блокератора аудиополя, воткнутую в лацкан пиджака.

Он хотел сказать: над Лаврой висит дрон. А ещё он уловил тонюсенькие, как иголочки, струйки внимания, колющие затылок, и понял, что за группой «немецких туристов» следует микрокластер нанитов, наблюдающий за гостями, что говорило об исключительной важности охраняемого комплекса, готовившегося к приёму иного уровня – Сходу Комитета 300.

Искать же носителя МКН не имело смысла. Им мог оказаться любой комар, муха или на худой конец невидимая пылинка, которая непременно заметила бы манипуляции подконтрольного объекта, и те, кто ею управлял, поняли бы, что объект ищет наблюдателя.

Обошли Успенский собор Пресвятой Богородицы, Катаевскую и Голосеевскую пустыни, Большую Лаврскую колокольню, Крестовоздвиженскую церковь, постояли у церкви Всех Святых.

Немцы подустали, к тому же им не разрешили пользоваться фотоаппаратами и мобильниками, и многие стали отставать от группы, задерживаться у церквей, Братских корпусов и здания Духовной семинарии.

Матвей уловил косой взгляд Дивы, отрицательно качнул головой. Он пока ничего не обнаружил под осмотренными строениями Лавры, хотя был настроен решительно.

Ближние и Дальние пещеры разделял овраг и «хребет» горы.

Делегация, оживлённо обсуждая достопримечательности комплекса, сунулась было к галерее, чтобы спуститься к верхним кельям, но её не пустили. Сколько ни уговаривал гид дюжих парней в серых балахонах хотя бы одним глазком взглянуть на вырубленные в скалах пещерки, где находились мощи святых угодников, живших сотни лет назад в кельях, охранники были непреклонны.

– Не можна! У нас наказ нiкого не пускати! – стояли они на своём.

Гид сдался, объяснил обступившим его туристам ситуацию и повёл группу к выходу из Лавры.

А Матвей вдруг почувствовал знакомый взгляд, впервые пережитый им ещё в номере гостиницы. Вещи снова напомнили о себе, отзываясь на его психофизическое зондирование пустот Лавры тонким биополевым резонансом.

– В каком ухе звенит?

Дива с недоумением покосилась на него, поняв смысл сказанного.

– В левом.

– Правильно. Там, за колокольней…

– …стоит часовня. – Она обняла его, поцеловала, прошептала, прижав губы к уху: – Молчи! Мы не одни! Нашёл?

– Где-то недалеко, – почти неслышно ответил он, переживая всплеск эмоций от жаркого дыхания губ любимой. – Метров пятьдесят от нас… и спуск…

– Потом обсудим.

К обнимавшейся паре приблизилась ещё одна пара монастырских служителей, неизвестно где прятавшаяся до сих пор. Молодые, гладко выбритые монахи одеты были в чёрные сутаны.

– Предъявить документы, громадяни.

Матвей и Дива с недоумением оглянулись, не спеша разнимать объятия.

– Sie zu uns? – наивно спросила женщина по-немецки.

– Документи, будь ласка, – сказал второй монах.

Матвей выпрямился, высокомерно вскинул подбородок:

– Dokumente? Ma Latvian grazhdanin!

Монахи переглянулись, и он добавил по-русски, коверкая язык:

– Не телайт клупости, я ест латышский крашданин.

– Zeigen sie ihren Pass, – сказала Дива.

Матвей достал паспорт на имя Зигмунда Скуиньша, протянул монаху:

– Мы кулять територия, понимайт?

Монахи внимательно изучили паспорт, вернули документ.

– Вам не можна тут затримуватися.

Дива «перевела» сказанное на немецкий.

– О’кей, – сказал капитан с тем же высокомерием в голосе. – Ми уходить.