Перезагрузка

Николай Васильевич Павлов начинал работу у Кана слесарем-судоремонтником 6-го разряда. Хоть он и имел высшее образование, его последним местом работы был ювелирный завод «Самоцветы», где он занимал должность секретаря партийной организации объединения. Спустя месяц после начала работы у Кана Павлов получил должность мастера, а через полгода Николай Васильевич уже выехал в командировку в Мурманск в качестве второго заместителя Кана. В судоремонте и бизнесе бывшему секретарю парторганизации было тяжко, но на встречах и в поездках это был незаменимый человек. С его ростом метр восемьдесят шесть и внешностью Алена Делона он пользовался успехом у женщин, и ни секретарши, ни начальницы всех возрастов не могли устоять перед ним. Манерой держаться и говорить он напоминал князя Болконского в исполнении Тихонова. Если нужно было пить в компании за подписание контрактов, Кан всегда выдвигал вперед Павлова. Он, кроме всего прочего, имел абсолютный музыкальный слух и голос, как у Шаляпина, и при необходимости мог покорить своим пением любую аудиторию.

Все вышли на улицу. Туркменская жара мгновенно обдала лицо, руки, плечи. Рубашка тут же намокла и прилипла к телу.

– Ну что ж, Станислав Иванович, ради таких гостей из Ленинграда мы сделаем выходной, – с этими словами министр пригласил всех в свой огромный лимузин ЗИЛ-114. Охрана села впереди, а они разместились в салоне, где вовсю работал кондиционер и позвякивали в баре бутылки с коньяком и водкой.

– Вот так мы и живем, – министр кивнул на охрану и бар. Было очевидно, что говорит он это не без удовольствия и очень гордится своим положением в Туркмении. Белый лимузин плавно отъехал от здания министерства. Милиционеры отсалютовали ему вслед.

– Что мы тут видим, Станислав Иванович? Работа, дом – вот и все, – жаловался министр. – В прошлом году летом я возил детей в Ташкент, чтобы походить по театрам, музеям. Но там одно убожество! Вот у вас в Ленинграде! Это действительно мировой масштаб!

– Шавкет Мухамедович, вы не думайте, что моя жизнь чем-то отличается от вашей! Хоть я и живу в Ленинграде, но работа занимает все время. Я уже и не помню, когда последний раз был в театре.

– Да уж, зачастую приезжие и гости больше знают о Ленинграде, чем его коренные жители, потому что чаще посещают культурные и исторические места. Парадокс большого города…

Машина остановились у огромных голубых ворот. Водитель коротко просигналил, охрана открыла ворота, и лимузин въехал во двор. Охранники учтиво открыли двери машины. Взглянув на загородный дом Абдурахманова, Кан понял, почему ему с семьей нет надобности ездить по курортам и большим городам. Прямо на берегу Каспия на пяти гектарах плодородной земли, засаженной пирамидальными тополями и тутовыми деревьями, раскинулся настоящий зеленый рай, красоте и ухоженности которого позавидовал бы любой падишах.

По песчаным аллеям под тенью вековых деревьев лениво прогуливались павлины, изредка издавая оглушительные крики. Рядом с ними важно расхаживали цесарки в своих сиреневых «одеяньях». Сам дом был построен в национальном стиле. Его голубая крыша напоминала бухарские минареты. Круглые резные столбы подпирали громадный купол. Красота резных дверей из темного карагача поражала мастерством резчика, который настолько искусно выполнил узоры с восточными птицами, что, казалось, был слышен их крик и шум хлопающих крыльев.

Из дверей дома показалась молодая женщина лет тридцати с подведенными сурьмой бровями, одетая в белое джинсовое платье и элегантные белые босоножки, подчеркивающие стройные ноги. Абдурахманов на ходу бросил:

– Моя ханум[11], – и жестом пригласил всех в дом.

Через прохладный коридор они прошли в просторный зал, обставленный в современном европейском стиле. Его большие окна выходили прямо в сад. Абдурахманов, извинившись, вышел, предложив гостям располагаться за большим стеклянным столом. Через несколько минут он вернулся, переодетый в белый костюм. Он достал из шкафа сигареты «Мальборо» в белой упаковке. Было жарко, гостей мучила жажда, поэтому они отказались от курения, но с удовольствием принялись за напиток «Тархун».

– Тогда, может, по сигаре? – предложил хозяин и открыл крышку сигарницы.

– О, эти мне хорошо знакомы, – сказал Кан, взяв сигару и с удовольствием вдохнув ее запах. – Это же настоящие гаванские сигары, любимый сорт Фиделя Кастро!

– Я вижу, вы неплохо разбираетесь в гаванских сигарах, – заметил хозяин.

– Было время, мне случалось бывать в Гаване.

– Тогда понятно, почему вам знакома эта марка.

Павлов вынул сигару из целлофановой обертки и попробовал закурить.

– Секундочку! – министр забрал у Павлова сигару и гильотинкой[12] отсек кончик, затем подал ее обратно. Павлов от первой затяжки закашлялся.

– Николай Васильевич, не затягивайтесь, сигары так не курят – они очень крепкие, – предупредительно сказал Халилов.

– Иваныч! – с удивлением глядя на сигару, обратился Павлов к Кану. – В Туркмении умеют курить гаванские сигары, а мы знаем только «Беломор»!