Перезагрузка

– Угу, а садится на западе. Значит, если на север встать лицом, с правой стороны будет восток, а с левой – запад. Понятно?

– А юг сзади, – пискнула Вега, качнув косичками.

– Значит, когда солнце прямо утром встает, то где север? Леди?

Айгуль, видно, не хотелось глупостями заниматься, но она выдавила из себя.

– Ну… тут. На левую сторону от восхода.

– Правильно! Хорошо соображаешь. А потом солнце у нас описывает круг по небу. В полдень оно – в самой высокой точке. Потом едет на запад. Вот сейчас оно где? Правильно. Так вот, чтобы север найти, надо просто к солнцу левой стороной встать… – они закрутились, и я поспешно добавила, – вставать не обязательно! Можно мысленно представить.

– А можно просто компас взять, – тихо буркнула Чума.

– Можно, – согласилась я, – но компаса сейчас нет. У нас вообще со снаряжением так себе. Привыкайте к тому, что есть. Если солнце высоко, понять стороны света трудно, но есть еще и другие способы.

Я объяснила, как определить стороны света по тени от вертикального предмета – палки, например. Это довольно долго, на случай, если сильно заблудишься: надо подождать минут пятнадцать, отмечая тень, и более короткая при этом будет показывать на север. Потом я рассказала, как определять по часам с циферблатом. Часы у нас иногда бывают старые. Старья вокруг хватает.

Потом погоняла их немного по местности. На горку забежали – Леди и Вега сразу сдохли. А Мерлин и Чума ничего, за мной держатся. Хотя и я уже форму подрастеряла за два-то года.

Я объяснила насчет тактических преимуществ высокого положения, показала немного, как оборону вести с горы. Потом мы еще побегали. Два наших слабых звена отстали, я велела Чуме и Мерлину самостоятельно бежать на базу, а сама пошла подгонять отстающих, чтобы они на шаг не переходили. Периодически приходилось снимать АК с плеча и подталкивать прикладом. Но мы все-таки с грехом пополам добежали. Пока прощались, было у меня стойкое ощущение, что завтра девушки больше не придут.

Но что сделаешь? Слабые быстро гибнут. Не придут – может, так для них и лучше.

Бабу Яру понять мне сложно. Вроде бы она и хороший человек. Мне вот помогает иногда. Не злая. Но что-то мешает, что-то в ней не так. Или я придираюсь?

Свободного времени у нее на работе много, тем более, с моей помощью. Я, когда прихожу – мою, убираю склад, ящики переставляю, как она скажет, все в компьютер заношу. И на раздаче стою, когда особенный наплыв бывает. Большинство цехов, как вот и наш, сборочный, в две смены работает – 12 часов днем, 12 ночью. Ха, это только считается так, на самом деле я вкалывала как минимум по 14, ведь ночью народу меньше, на моем месте вообще никто не стоит, так что пока вагонетки подготовишь на утро, еще 2—3 часа проходит.

После смены вечером особенный наплыв, все хотят продукты взять. Но я к этому времени обычно ухожу.

А днем часто никого и нету. Я убираю-раскладываю спокойно, баб Яра сидит, книжку читает какую-нибудь. Книжек у нее много, названия в основном непонятные.

Но иногда у нее возникает желание со мной поговорить.

Говорит она свысока, оно и понятно – начальница, но дело даже не в этом. Как-то так разговаривает, как будто я к другому виду принадлежу. Вроде бы и жалеет меня, но она – человек, а я, например, кошка говорящая. Но голос ее звучит при этом ласково. Не знаю, может, я слишком чувствительная, капризная? Радоваться надо, что начальница на тебя внимание обращает и не ругается.

– Мария, – она меня всегда почему-то Марией называет, – а ты читать где научилась? В школе?

– Не, я до войны еще, сама. Я маленькая еще была.

Она смотрит непонятно и бормочет.

– Последнее поколение грамотных. Деградация. Впрочем, элита останется. Может быть, так и правильнее будет.

– Думаете, все деградирует, раз из моего поколения мало кто грамотный? – спрашиваю я. Пусть не воображает, что я ее не понимаю. Баба Яра фыркает.

– Ясно одно, – говорит она, – ничто уже не будет по-прежнему. Мировой порядок изменился. Мария, а ты не хочешь со мной как-нибудь в Новоград сходить?

Я чуть не подскакиваю. Вот это новость!

– А вы что – ходите в Новоград?

– Я учитель, – говорит она, – на складе так, подрабатываю. Видишь ли, обеспеченные люди о будущем своих детей, к счастью, задумываются. Я ведь филолог по образованию. Учу русскому, английскому.

Видно, думаю я, платят там не так много, раз тебе все равно на складе приходится впахивать.

– Если хочешь, могу тебя взять как-нибудь, – и улыбается мне приветливо, – если, конечно, ты будешь там вести себя прилично.

– Конечно, – говорю я осторожно, – хотелось бы.

– Образованных людей мало осталось, – говорит она, – хороших педагогов ищут.

Я вспоминаю об Иволге. Она сняла угол у одного куркуля, и работу вроде нашла – но небольшую, тоже на четверть ставки. В лаборатории заводской – анализы какие-то делать. Могла бы, наверное, более серьезное место отыскать, но ведь Иволга всерьез занялась ГСО. Вместо того, чтобы о выживании думать, как все нормальные люди.

– А биолог там не нужен? Профессиональный.

– Спрошу, – Яра глядит с интересом, – А откуда ты знаешь профессиональных биологов?