Перезагрузка или Back in the Ussr книга 1

Менее чем через неделю Валя вышла на человека, способного помочь в этом вопросе. Человека звали Костей, это был вчерашний выпускник политеха, работавший в проектном институте, но основной доход он получал от мелкой фарцы. На встречу с Константином я поехал лично. Наше деловое свидание состоялось в коктейль-баре, называвшемся в народе, как я выяснил, 'Три ступени'. А все потому, что прежде чем попасть внутрь, нужно было преодолеть ведущие вниз три ступеньки. Именно здесь собирались иностранные курсанты артучилища, все больше венгры, хотя и темнокожие попадались, и тут же между ними и местной фарцой нередко проходили сделки. Костя был одним их таких фарцовщиков.

Нужный мне персонаж я узнал сразу, как мне его Валентина и описывала. Это был невысокий, узкоплечий молодой человек в потертых джинсах, с волосами до плеч, прятавший глаза за темными стеклами очков, хотя в баре царил полусумрак.

Поздоровались, заказали по чашке кофе и вазочке с пломбиром, после чего я объяснил собеседнику, что хочу заняться кустарным производством пакетов, но не имею представления, как это делается.

- Знаю я человечка, который клепает у нас в Пензе такие пакеты, - негромко ответил Константин, ложечкой помешивая сахар в чашке. - Только какой мой интерес?

- Ты же реализацией занимаешься? Какой процент берешь? Пятьдесят процентов с прибыли? А я как производитель буду в плюсе?

- Само собой, иначе какой смысл этим вообще заниматься? Допустим, себестоимость одного пакета три рубля, я толкаю его по десятке - и беру себе с прибыли 3.50. Остальное все твое, то есть те же самые три пятьдесят. Учти, десятка - это минимум, а так я обычно пакеты по 15 рупий толкаю.

- Рупий?

- Ну рублей, это сленг такой... Короче, с 10-рублевого пакета твоя чистая прибыль тоже составит три с полтиной. А с 15-рублевого пакета при себестоимости в ту же трешку ты получаешь уже

- А если ты толкнешь пакет за пятнадцать, а мне скажешь, что он ушел за десять?

- Так мы заранее все по цене обговорим! Не волнуйся, я своих людей не кидаю, если рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество. Согласен?

- Хм... Ну, ладно, по рукам!

Костя допил свой кофе, принялся за подтаявшее мороженое.

- В общем, в Доме быта у меня есть знакомый, Михалыч, работает сапожных дел мастером, а втихую пакеты клеит. Послезавтра планирую заглянуть к нему за партией, взять на реализацию. Есть у него слабость - любит заложить за воротник. Но в целом меру знает, иначе я бы с ним не связывался, да и на своей работе он бы не задержался. Так что выражение 'пьет как сапожник' не про него. Короче, если хочешь что-нибудь выяснить - идем со мной. Только захвати пузырь 'Посольской'. Обычно ею дам спаивают, но у Михалыча к ней почему-то особый респект.

Гляди-ка, продвинутый фарцовщик, я-то думал, что слово 'респект' - то бишь 'уважение' - в обиход вошло в 21 веке. Ан нет, вот живой носитель, можно сказать, сидит передо мной в 1975-м. Ну для него, наверное, это считается круто, в разговоре, особенно в компании ровесников, ввернуть иностранное словечко.

В назначенный день встретились возле черного входа в Дом быта. Я держал в руке завернутую в плотную бумагу бутылку 'Посольской' за 4 рубля 42 копейки, и немного волновался. А ну как сейчас этот Михалыч даст мне от ворот поворот?

- Не мандражируй, все нормально будет, - успокоил меня Костя. - Ты, главное, сразу пузырь доставай, Михалыч всегда разговорчивее становится, как водяру увидит. А уж после первой ты хоть веревки из него вяжи. Я с вами пить не буду, мне особо у Михалыча светиться не резон. Товар заберу - и аревидерчи...

В этот момент с той стороны черного хода раздался шум, дверь распахнулась, и из сумрачного проема показалась усатая голова с всклокоченной шевелюрой.

- Здорово, Костян! - просипела голова. - Ты уже здесь... А это кто с тобой?

- Привет, Михалыч! Это Серега, у него к тебе дело есть. Давай зайдем, там и поговорим.

'Ремонт обуви' находился на нижнем этаже Дома быта. У Михалыча имелся свой закуток, оборудованный прессом и еще каким-то станком непонятного назначения с торчащим внутри ботинком. От общего коридора он отделялся простой фанерной дверью. У окна, большие стекла которого были заклеены изнутри газетами, притулился стол на тонких металлических ножках с облупившейся черной краской, накрытый клетчатой клеенкой. На этот стол я сразу и выставил бутылку 'Посольской', отметив, что глаза Михалыча тут же забегали.

- Ну что, может, сначала за знакомство? - предложил я.

- А че ж, можно...

- Ты только, Михалыч, выдай мне товар, и я побегу, а вы тут хоть до завтрашнего утра сидите, - вклинился Костя. - Где у тебя пакеты?