Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

Похороны были назначены на воскресенье, 18 ноября. Ирония судьбы, день, когда воскрес Христос, и когда страна прощалась с поэтом, актером и певцом. Прощание проходило в Театре на Таганке, куда тело доставили из дома, с Малой Грузинской. Меня провели через служебный вход, иначе я реально рисковал не попасть внутрь – очередь к театру растянулась на пару километров. Валя не захотела участвовать в панихиде, сказала, что лучше запомнит Володю живым.

У гроба стояли отец Высоцкого, мачеха, мама, Марина в трауре, ее сын Пьер, оба сына Высоцкого – Аркадий и Никита… Утирает платком влажные глаза Любимов, играет желваками Филатов, застыл, словно изваяние, Сева Абдулов. Даль – похоже пьяненький – из последних сил сдерживает слезы… Сбоку суетится Янклович, которого Высоцкий в последнее время не особо жаловал, опять же, по моему наущению. Появляется Говорухин, тихо говорит Марине какие-то слова. Мне тоже нужно ей что-то сказать, но в голову ничего не лезет, кроме банального: «Сочувствую, прими мои соболезнования». Но сказать надо, и я подхожу, говорю: «Крепись, это наше общее горе, раздели его со всеми». Марина кивает, и ее ладонь на мгновение касается моей ладони. Я кладу цветы в изголовье гробы. Теперь можно отойти в сторону, затесавшись среди известных и не очень лиц.

Только через несколько часов гроб с телом Высоцкого повезли на Новодевичье, хотя в моей реальности его хоронили на Ваганьковском – как раз с Новодевичьем что-то не срослось. Когда выходили из дверей театра, милиционеры сумели едва сдвинуть толпу, чтобы появилась возможность нормально пройти. На кладбище поехали только самые близкие друзья Высоцкого и родные. Марина меня попросила тоже поприсутствовать при последнем прощании, не смог отказать.

Поехали поминать в ресторан, снятый близким другом Высоцкого, золотопромышленником Вадимом Тумановым, которому, если память не изменяет, бард посвятил несколько песен. В тот вечер я нажрался до свинячьего визга, год так не пил, с момента банкета на Кубе с Фиделем. Помню, как орал, что виноват в гибели Володьки, что это я, мудак из будущего, лишил Высоцкого почти года жизни. Потом как рыдал на плече у Говорухина… Дальше провал, пришел в себя уже дома. Оказалось, что меня привез на такси среди ночи какой-то невзрачный тип, таки не представившийся моей жене.

После этого пару дней приходил в себя, ходил чернее тучи и молчал. На третий день последовал звонок от Мелик-Пашаева.

– Сергей Андреевич, тут такие дела… Даже не знаю, как сказать…

– Да не мнись ты, Ованес, что случилось-то?

– В общем, Ордановский в историю вляпался. После концерта отмечали в ресторане день рождения Кроля, и тут Жора решил пригласить на танец девушку. А она уже сидела с каким-то молодым человеком. Как потом оказалось, первым секретарем Выборгского райкома ВЛКСМ. Он заявляет, что девушка танцевать не хочет. Ну, Жора под градусом, орет, пусть девушка сама решает, с кем ей танцевать. Полез в драку, сломал комсомольцу нос, сам синяком отделался. А папаша у этого секретаря – шишка в ленинградском горкоме, второе лицо. По слухам, мудак еще тот, но как бы то ни было, требует впаять Ордановскому срок. И причем менты резво взялись за дело. Я какие мог связи задействовал, но пока все как в глухую стену. Ментовское начальство Ленинграда уже получило указания свыше, так что, боюсь, теперь Жоре и правда светит реальный срок. А у нас гастроли через месяц по Прибалтике, а после Нового года в Англию собирались, там нам такой промоушен устроили – мама не горюй. И Метелкин как назло с пневмонией в больницу угодил.

Ну, насчет промоушена и я и так был наслышан, не без моего участия процесс запустили. И то, что гастроли на туманный Альбион могут сорваться из-за надравшегося в хлам Жорика (хотя кто бы говорил, сам еще два дня назад был такой же) – не есть хорошо. Видно, сильно осерчал папаша комсомольского вожака из-за свернутого носа. Хотя, конечно, не мешало бы Жорика в воспитательных целях наказать, чтобы в другой раз края видел, но ведь не реальным же сроком! Блин, вот клоун, поставил нас всех раком, и самого себя первым делом. Ох, блин, снова свалилось на мою больную голову, так и придется кому-то звонить. Машерову или Цвигуну? Уж Семен Кузьмич мог бы, в принципе, заступиться.

– Ладно, Ованес, что-нибудь придумаем. Жора где сейчас?

– Да здесь, в Питере, в кутузке сидит.

– Ну пусть посидит, целее будет, заодно и подумает над своим поведением. А на всякий случай, без лишнего шума, поищи-ка ты ему оперативно замену. Чтобы человек был и внешне похож, и голосом. Сможешь?

– Это что же, Жору увольнять будем?

– Я же говорю – на всякий случай. Потому как ничего обещать не могу, вдруг этот балбес и правда реальный срок получит? И шум особо не поднимай.

На том и расстались. А я принялся вызванивать Цвигуна. Все ж таки силовое ведомство, с ментами коллеги одним боком. Неужто не прислушаются к мнению главного чекиста страны? Если, конечно, тот все же вступится за бедолагу.