Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

Многострадальный бутерброд я дожевал, для храбрости выпил еще рюмку «Наполеона», и отправился к столу, который, как я понял, был приготовлен для музыкантов, и где сидел мужчина, выступавший с поздравлениями.

– Здравствуйте, разрешите представиться, Губернский Сергей Андреич, писатель.

– Очень приятно, Слободкин Павел Яковлевич, руководитель ВИА «Веселые ребята». Чем могу помочь?

– Павел Яковлевич, вы знаете, а у нас в коллективе тоже, так сказать, радостное событие. Конечно, с успехом вашей артистки не сравнить, но… У одного из заведующих магазина, моей хорошей знакомой… Да что там знакомой – моей невесты! Так вот, в «Работнице» напечатали ее стихотворение.

– От всей души поздравляю.

– Спасибо, но у меня к вам просьба… А что, если нам устроить сюрприз для всех здесь присутствующих? Не могла бы Алла спеть эти стихи?

– Вообще-то стихи не поют… без музыки. Посмотреть-то хоть их можно?

– Сей момент! – я метнулся к одной из подходивших к нам женщин, получившей Валин автограф на журнале, который она специально принесла на вечер. Попросив на время журнал, я через полминуты снова был за столом артистов. Алла, которая уже спела «Арлекино», присела рядом и потягивала «Нарзан».

– Вот, – я протянул им журнал, открытый на странице со стихотворением. – Я даже примерно представляю мелодию.

И тут же вполголоса принялся напевать слова на хорошо мне знакомую музыку Раймонда Паулса.

– Так это же мелодия песни «Подарила Мариня девочке жизнь» Паулса, – вдруг сказала Алла. – Ее еще Лариса Мондрус, а затем и Айя Кукуле исполняли. А что, вполне подходит для этих стихов, и ребята запросто сыграют, Буйнов как-то наигрывал, я слышала.

– Добро, вставим в середину программы. Аллочка, слова перепиши пока, с листа ведь петь придется, – распорядился Слободкин, и негромко добавил, обращаясь снова ко мне. – Только заказ песни у нас стоит сто рублей.

«Вот же жук», – подумал я, обшаривая карманы. К счастью, к Валентине за деньгами бежать не пришлось, удалось наскрести озвученную сумму собственными силами. Все-таки такое мероприятие. Такси, туда-сюда – всегда нужно держать под рукой сотню-другую.

Между тем праздник набирал обороты, народ под хорошие песни опустошал стол, активно плясал. Поскакал и я под «Госпожу Вандербильт» Маккартни, которую зажигательно исполнил Барыкин.

«Хоп, хей хоп» – раздавалось дружное под сводами «Дома Рыбака». Покружился с Валентиной под «Ясные глаза» в исполнении Пугачевой. Подвигался под «Как прекрасен этот мир», похлопал «Песне рыбака». И снова – «хоп, хей хоп», но уже на русском: где же та красавица, та, что нам понравится?

И вот, наконец, Слободкин снова поднимается на сцену:

– Товарищи, нам стало известно, что у вас в коллективе тоже произошло радостное событие, и мы решились показать вам небольшой экспромт. Сейчас, на музыку одной из песен Раймонда Паулса, Алла Пугачева споет стихи, родившиеся в вашем коллективе. Вы наверняка знаете этого человека, ее зовут Валентина Колесникова. Где она, встаньте, пожалуйста. Давайте и ей поаплодируем… Спасибо, итак, «Миллион алых роз»! Прошу, Алла!

Когда заиграла музыка, я пережевывал очередной бутерброд, на этот раз с белугой, но невольно замедлил движение челюстей. Мне было интересно наблюдать за реакцией и зала, и Валентины, нервно теребившей край узорчатой скатерти.

Как написал Владимир Семенович, (интересно, кстати, а уже написал или напишет?) «что потом началось, не опишешь в словах». Если при первом исполнении зал подпевал только припев, то второе, по требованию публики состоявшееся немедленно, было хоровым. «Арлекино» нервно курил в сторонке.

– Ну, уважил так уважил! Молодец он у тебя, Валентина, умело подсуетился, – к нам подошел сам Николай Афанасьевич. – Видел я, как вы с нашими дорогими гостями шушукались. Хорошая песня получилась. Вдвойне приятно, что стихи написаны нашим товарищем, рядовым завмагом. Да не красней ты, Валентина Александровна, привыкай, теперь, глядишь, песня-то греметь будет по всему Союзу… Кстати, Сергей Андреевич, если не секрет, над чем сейчас работаете?

– В данный момент пишу книгу об основании Пензы, рабочее название «Крепость на Суре». Думаю, с месячишко еще провожусь. Правда, получится ли издаться – пока еще неясно. Мне тут намекали, что можно будет Мясникова попросить помочь в этом деле. А еще на днях в журнал «Юность» отвез повесть о войне. Все-таки страна 30-летие Победы отмечает, нужно было к дате что-то такое написать.

– Слушай, Сергей Андреич, – перешел на «ты» Николай Афанасьевич, – а давай, мы твою книгу про Пензу у нас издадим. А что? Федор! – он махнул рукой мужчине, который вместе с ним встречал нас на входе. – Вот, знакомься еще раз: Федор Велимирович, директор Пензенского промторга. Что, Федя, слабо заказать от торга книги Сергея Андреича в нашей типографии?

– Почитать дадите, там посмотрим, – уклончиво ответил Федор Велимирович.

– А как же фонды на бумагу, краска… – начал было я, и тут же заткнулся. Директора пензенских торгов одновременно посмотрели на меня как на убогого.