Пережить полнолуние

Этот человек хотел, чтобы его нашли! Поэтому меня притянуло к реке к этому месту! Картинки его воспоминаний сменялись одна за другой: вот он на кладбище ночью, сидит у могилы недавно похороненной жены; вот фигура в капюшоне и маске хватает его за руку; вот он, не понимая, что делает, валит крест на въезде в село; вот фигура шепчет ему, что он свободен, наблюдая за его погружением в реку, и удаляется, когда все кончено!

Находясь в своем ведунском трансе, я не могла контролировать свое тело, перегибаясь через борт лодки и падая в воду вслед за покойником. Кажется, я слышала чей — то крик…В голове пронеслась лишь одна мысль — «Леха»…и я, все еще цепляясь за мертвого мужчину, опускалась на дно…

Легкие разрывались от боли, горло сводило спазмом от дикого кашля, а я пыталась сделать глоток воздуха, уткнувшись в песок. До меня пытались докричаться, но все, что я слышала — какой — то шум или помехи.

Я не понимала, чего от меня хотят! Меня всю колотило от холода и ужасно болела вся грудная клетка. Дышать получалось через раз и с хрипами.

Перед глазами начало все проясняться и вернулось нормальное восприятие звуков. Меня бережно приподняли с песка и развернули к себе лицом. У меня зуб на зуб не попадал от холода и пронизывающего насквозь ветра.

Вижу мужские руки, знакомый стиль одежды…неужели? И этот голос…

— Лерка! Дыши, моя девочка… — меня резко притянули к себе, не веря, что все обошлось. — Пожалуйста… — на грани слышимости.

Я отстранилась от него и вгляделась в лицо. Это он!

— Леха! Кхе — кхе, — закашлялась в новом приступе. Меня придержали, не давая свалиться.

— Тише, отдышись. Не говори ничего, — легонько постукивал меня по спине.

Я сделала еще несколько вдохов, уже поглубже. Горло нещадно горело огнем, но я жива, а это главное!

Леха выглядел ничуть не лучше меня: с волос и с одежды стекает вода, местами вымазан тиной и все штаны в песке, губы пока что слегка посинели и тоже дрожит.

Пока рассматривала его и осмысливала случившееся, краем глаза заметила какое — то движение. Слегка склонила голову в сторону за Лехино плечо и увидела на противоположном берегу реки фигуру в темном плаще и маске.

Я подавилась вскриком, и, пока пыталась откашляться, тыкала пальцем в сторону реки. Леха, не задавая вопросов, обернулся, но там уже никого не было.

— Что там было? Ллер? Тты как? Мможешь говорить? — дрожал парень в мокрой холодной одежде.

— Леш…она быыыла ттам…введьма…скрылась в ллесу… ннаблюддала за нами, — все, что смогла выдавить.

— Ппусть бежит, ссейчас мы ей ничего сделать не сможем, не ббойцы! — Леха пошарил взглядом по берегу и через минуту принес свою ветровку.

— Вот, надень! — накинул мне на плечи. — Всё ттеплее будет. Скинул, когда за тобой в реку прыгнул, чтоб движения не сковывала. Бблин, пошли к ббабусе, погреемся! — поднял меня с песка.

— Сстой, ттам ттруп! — буквально выгибало от холода, а это только октябрь, не зима ни разу.

— Где?

— В воде у коряги, д-д-д!

— Ттвою ммать! Тогда его нельзя трогать! Ппозвоним в пполицию от ббабусси, щщас не смогу набрать, телефон дома, д-д-д! — вот что значит, стучать в унисон.

— Ббежим, а то щас сддохну, — прозаикалась я, выбивая зубами чечетку.

И мы побежали, благо домик Лидии Ивановны был недалеко от реки, иначе пришлось бы худо! Мокрая одежда противно липла к телу, ветровка вовсе не грела, зато немного защищала от ветра.

Глава 41. Народная медицина и целебный глинтвейн

Леха ногой распахнул ворота, затаскивая меня за руку внутрь, и мы ввалились в теплую кухню. В ботинках хлюпало и чавкало, вода все еще продолжала с нас покапывать, хотя основную влагу мы пытались отжать.

Бабуся, спокойно прихлебывавшая чай, повернулась в нашу сторону и обмерла.

— Батюшки! Что случилось? — испугалась бабуся. — Ох, все потом! Леденющие! Марш раздеваться по комнатам и быстро под одеяло! — взяв себя в руки, начала давать распоряжения.

Кое — как скинув обувь негнущимися руками, проскакала по коридору в зал, не потрудившись прикрыть дверь, и скинула на пол промокшую ветровку. Дальше оказалось тяжелее. Никак не получалось вылезти из мокрой толстовки.

В комнату ворвался Леха и, стоя сзади, сдернул мою толстовку через голову, помог освободиться от обтягивающей водолазки, оставив нетронутым только бюстгальтер.

Развернув меня к себе, принялся стягивать с меня утепленные треники. Горка мокрого тряпья на полу росла в геометрической прогрессии. Туда же следом отправились носки, и я осталась только в белье.

Мурашки по телу бегали, наверно, размером с кулак. Леха на этом не остановился. Снова развернул меня, только теперь уже спиной к нему, расстегнул застежку лифчика и шумно выдохнул. Открыл дверцу шкафа, вынул теплое одеяло и укутал меня в него. Прошептал на ухо, обдав горячим дыханием:

— Дальше сама, а то с ума сойду, — начал срывать мокрую одежду уже с себя.