Пережитое

На минуту воцарилось тяжелое молчание, которое нарушил сам Коробков.

- Так как связи со штабом фронта нет, а угроза захвата моста противником нарастает, я разрешаю взрыв, - объявил он.

И армейский инженер полковник Прошляков на наших глазах осуществил этот взрыв. Больно было смотреть, как рухнул мост. Не знаю, как остальные, а я испытывал такое чувство, будто похоронил дорогого человека... А к этому еще примешивался стыд. Нас обжигали укоризненные взгляды местных жителей...

Вскоре после взрыва моста нам удалось наконец установить проволочную связь со штабом фронта. Доложив обстановку, командарм получил оттуда следующие указания:

"Обороной на роке Березине как можно дольше задержать противника. Выдвигаемые к Днепру свежие войска еще не полностью сосредоточились и не подготовили оборону. Остатки механизированного корпуса вывести за Днепр в район Довска и оттуда направить в Смоленск на переформирование. Части 28-го стрелкового корпуса и 55-ю стрелковую дивизию отвести восточнее Довска и немедленно приступить к доукомплектованию. Части тыла 121-й и 113-й стрелковых дивизий, оставшиеся в Бобруйске и Гомеле, сосредоточить в районе Гомеля. В кратчайший срок развернуть за этими номерами новые дивизии. Личный состав, боевую технику и имущество получить по нарядам штаба фронта".

Под конец Коробкову было приказано прибыть на следующий день к командующему фронтом для личного доклада о состоянии армии.

Командарм собрал у себя почти весь руководящий состав управления армии.

- Давайте обсудим, что же я должен завтра докладывать, - предложил он.

Итоги обсуждения были далеко не утешительные. В центре армейской полосы противнику удалось прорваться вдоль Варшавского шоссе к Березине, проткнуть нашу оборону на узком участке своеобразным танковым шилом. На правом фланге 121, 143 и 155-я дивизии оставили Барановичи. Механизированный корпус генерала Никитина, развернувшийся между Минском и Слуцком, в бой еще не вступил. Сводный отряд нашего механизированного корпуса под командованием полковника Тутаринова и 55-я стрелковая дивизия сдерживают в течение дня две танковые дивизии противника на рубеже Омговичи - Калита - Уречье. 6-я стрелковая дивизия продолжает обороняться на участке между Кобрином и Пинском против немецкой кавалерийской дивизии и частей 12-го армейского корпуса. 75-я стрелковая дивизия в районе Малорты по-прежнему ведет бой с дивизиями 53-го армейского корпуса немцев.

Единодушно решили просить командующего фронтом выдвинуть сюда, к Бобруйску, хотя бы одну стрелковую дивизию.

- С помощью этой дивизии генерал Поветкин сможет задержать противника на Березине в течение пяти-семи дней, - уверял Шлыков. - А за это время мы успели бы пополнить и вооружить все части корпусов Попова и Оборина, а также дивизию Тер-Гаспаряна.

- Что вы меня убеждаете? - вспылил вдруг Коробков. - Вот завтра поедете со мной вместе докладывать Военному совету фронта, там и приведете свои соображения. А сейчас пойдемте ко мне в машину, обсудим еще некоторые детали нашего завтрашнего доклада...

Так закончился для нас седьмой день войны.

 

4. Отступление за Днепр

Оборонительные бои в районе Бобруйска, на подступах к Минску и в Полесье. - Развертывание новой армии. - К Днепру. - Во втором эшелоне фронта

К середине дня 28 июня противник сбил наше слабое охранение под Бобруйском, захватил город и вышел к Березине. Командарм вызвал меня и приказал немедленно ехать к командующему фронтом.

- Я заболел, - пояснил он. - А член Военного совета не решается ехать без меня. В штабе фронта вы - свой человек, а значит, и доложить там сумеете лучше.

И я поехал...

Когда за поворотом дороги скрылся командный пункт, мне показалось, что война осталась где-то далеко-далеко. Стрельбы не слышно, так как вражеские танки, прорвавшиеся к Березине, затаились в тот день и ничем себя не проявляли. Ни наших, ни немецких самолетов в воздухе не было. Лишь изредка нам приходилось обгонять такие же, как наша, одиночные военные автомашины, преимущественно грузовики.

Погода стояла жаркая. Обочины шоссе сильно пылили.

На опушке одной рощи шофер остановил машину - перегрелся мотор. Я шагнул из кабины в густую высокую траву, щедро пересыпанную цветами. И до сих пор помню, как поразили меня тогда, что природа осталась такой же, как в мирные дни...

Под Могилевом встретили два броневика и легковой автомобиль, именовавшийся в просторечии "эмкой". Мелькнула мысль: "Уж не командующий ли фронтом едет?" Действительно, это был генерал Павлов. Он осматривал позиции в районе Могилева. Меня поразили происшедшие в нем изменения. Это был уже совсем не тот самоуверенный человек, каким я привык его видеть. Павлов как-то осунулся, сгорбился. Голос стал тихим, в глазах светилась тревога. Чувствовалось, что теперь ему самому стало ясно, насколько непосильно для него командование фронтом, да еще в такой сложной обстановке.

Доложив по карге обстановку, я передал Павлову просьбу командарма выдвинуть к Бобруйску дивизию или бригаду.