Пережитое

Я вернулась домой освеженная новыми впечатлениями от пребывания в стране, о которой столь много читала, надеясь еще раз посетить ее и поработать там. Поездка в Англию открыла мне путь в Европу. В 1966 году Эльбрус побывал в туристской группе в Италии, и после его рассказов мне страшно захотелось поехать туда. Весной 1968 года это мне удалось. Я ехала снова как турист, заплатив за двухнедельную поездку четыреста рублей. Не буду столь же подробно описывать ее. Скажу только, что у меня было ощущение, что я побывала в сказке. Когда, прибыв в Венецию ночью, я рано утром в окно увидела каналы, колокольни собора Св. Марка, а затем вышла на площадь к собору и Дворцу дожей, к синей глади Большого канала, я потеряла ощущение реальности, почувствовала себя в каком-то сказочном сне. И хотя Венеция особенно сказочна, ощущение сказки не покидало меня и в Болонье, и в Падуе, и во Флоренции, и особенно в коричнево-красной Сиене с ее овальной центральной площадью и ощетинившимися башнями Сент-Джиминиано, и в Перудже, и, конечно же, в Риме, а далее — в солнечном Неаполе, и в мертвых, но до боли прекрасных Помпеях. Ощущение красоты было разлито повсюду: в городах, каждый из которых был прекрасен по-своему, в волшебных пейзажах, точно сошедших с полотен художников Возрождения, и в людях, приветливых, улыбчивых и шумно-экспансивных, в их певучей речи и очаровательных песнях. Красота, гармоничность, пропорциональность во всем как бы обволакивала тебя, создавала ощущение радости и счастья, освобождения от жизненных тягот. Италия была не только прекрасна, но в тот момент еще и богата и счастлива в результате «итальянского чуда». Отношения между нашими странами оставались хорошими, всюду нас встречали с энтузиазмом, говорили о дружбе. Над прекрасной страной простиралось голубое небо, у берегов ее плескало теплое, ласковое море. Еще не было безработицы, «красных бригад» и террора

Я недаром бросала монеты в фонтан Треви. Возвращаться в Италию посчастливилось мне еще два раза, во времена, не столь уж светлые для этой страны, — в 1976 и 1980 годах, но она все равно оставалась прекрасной, чудом старой Европы, символом преемственности великой европейской цивилизации. Кроме всех названных городов я побывала еще в Генуе, тоже волшебном городе, и в Пистойе, в маленьком трудовом Прато, в древнеримском порту Остии, где, как и в Помпеях, сохранился целый город с гаванью, многоэтажными домами, театрами, тавернами, лавчонками, не менее самого Рима свидетельствующий о величии Римской державы.

Ездила я и в другие страны, о чем еще скажу дальше. Здесь же хочу заметить кое-что об этой проблеме в целом. Конечно, выезды за границу, даже на короткое время, всегда были праздником. После тридцати лет полной изоляции они позволяли хоть немного ощутить пульс других стран, оценить хорошее и плохое у них, увидеть различие национальных характеров и стилей жизни, повидать прекрасные памятники культуры, о которых так много слышали, и… глотнуть немного свободы, оторвавшись от привычных будней и бесконечных условностей, опутывающих нашу жизнь.

Однако непросто было ехать за границу даже в качестве туриста. Для этого требовалось пройти долгий путь и представить тысячу бумажек, начиная от личного листка и кончая справкой о здоровье, которую не всегда удавалось получить: врачи, от которых зависела выдача этой справки, не хотели допускать в заграничный «рай» себе подобных. Оформление документов на выезд требовало целого ряда унизительных процедур, самой унизительной из которых было то, что до последнего момента нельзя было узнать, поедешь ты или нет. Почему-то это хранилось в глубокой тайне и нередки были случаи, когда, имея в кармане заграничный паспорт, человек возвращался с аэродрома, так как в последний момент кто-то отзывал свое «добро» на поездку. Какая инстанция здесь оказывалась решающей, никто не знал. Обычно многозначительно кивали на КГБ, иногда — на отдел науки ЦК. Но чаще всего, как мне кажется, вопрос этот решался в своем же учреждении, так что сплошь и рядом отказывали потому, что объявлялся более сильный претендент, которому приходилось уступить место. Люди, собиравшиеся ехать за рубеж, тщательно скрывали эти свои планы, чтобы «не сглазить», и сообщали даже близким и друзьям об этом только за день до отъезда.