Пережитое и передуманное

В. И. Вернадский (в центре) со своими ассистентами (слева направо): В. В.Карандеев, Г. И.Касперович, А. Е.Ферсман, П. К.Алексат

В 1906 году В. И. Вернадского избрали от Академии наук и университетов страны в Государственный совет

Деревня Красивка Тамбовской губернии. В. И.Вернадский оказывает помощь голодающим крестьянам. 1910

Жена Наталья Егоровна Старицкая

Георгий и Нина — их дети

Радиевая экспедиция. Туркестан. 1910–е годы

Средняя Азия. 1911

Рабочее место ученого в Минералогическом кабинете в Ленинграде

Химическая лаборатория В. И. Вернадского в Санкт- Петербургском университете

В. И. Вернадский на заседании Академии наук (крайний справа). Конец 1920–х годов

Сертификат, подписанный М. Склодовской- Кюри, подтверждающий получение В. И. Вернадским радия в 1928 г.

Труды В. И. Вернадского

И. В. Курчатов — основатель и первый директор Института атомной энергии

Первый советский циклотрон. 1939

В. И. Вернадский (во втором ряду второй слева) в группе ученых радиологов. Слева от него академик В. Г. Хлопин

Париж. Дом на улице Туилье, в котором жили Вернадские в 1922–1923

В Торонто в 1913 году состоялась XXIII сессия Международного геологического конгресса, на которую был приглашен В. И. Вернадский.

гг.

Это было первое и единственное путешествие ученого в Новый Свет

С 19 по 26 июня 1927 г. в Берлине проходила Неделя русских ученых и русской науки. На снимке — В. И. Вернадский (первый справа), А. Эйнштейн (стоит третий слева), А. В.Луначарский (сидит второй слева), Н. А.Семашко (сидит четвертый слева)

Дж. Дж. Томсон и Э. Резерфорд

Всемирно известные ученые, с которыми встречался В. И. Вернадский, — П. Кюри и М. Склодовская — Кюри

Диплом об избрании В. И. Вернадского почетным членом Карлова университета в Праге

С. Ф. Ольденбург

К. П. Флоренский

Н. И. Вавилов

Б. ЛЛичков

Российские ученые — современники и единомышленники В. И. Вернадского

В. И. Вернадский и его ближайший друг и ученик академик А. Е. Ферсман

Ученые на отдыхе в подмосковном санатории «Узкое». Н. Д.Зелинский, И. А.Каблуков, Н. М.Кижнер, А. Н.Северцов (сидят слева направо). Н. Н.Лузгин, М. Н. Розанов, В. И.Вернадский (стоят). 1934

Академики во время войны в эвакуации в Боровом. 1942

Мемориальный кабинет — музей в Институте геохимии и аналитической химии им. В. И.Вернадского в Москве

Медаль имени В. И. Вернадского «За вклад в устойчивое развитие», учрежденная Фондом имени В. И. Вернадского

Надгробный памятник великому ученому. Скульптор 3.М. Виленский. Новодевичье кладбище. Москва

и считаю эту свою работу делом жизни — «Об основных проблемах биогеохимии», к которой приложу несколько экскурсов, два из которых уже вошли в мой план. 1) О логике естествознания (которой еще нет или, вернее, которой есть несвязные и не продуманные до конца начатки, а между тем их правильное понимание меняет, по существу, наши выводы). Биосфера есть «природа» для всех геологических и биологических в широком смысле наук, и множество выводов, которые правильны для всей природы, к ней не подходят, например энтропия, неизбежность физико — химических процессов в обратимой форме и т. п. и 2) О добре и зле в конструкции науки. Мне кажется, что я смогу здесь не выходить — кроме критической части — за пределы науки, которая для меня является в своем историческом процессе прямым продолжением создания мозга — аппарата Homo Sapiens, но развившейся в специальном процессе. Это — сила, превращающая биосферу в ноосферу.

В конце я хочу дать два больших экскурса — о логике описательного естествознания и о научной этике. Научная этика может рассматриваться, конечно, и с точки зрения людских взаимоотношений — с точки зрения правильной жизни в ноосфере, но она может ставиться и в другом аспекте — нравственной жизни ученого. Эта личная этика — при признании ноосферы — получает очень глубокую и широкую базу.

6 ноября 1942 г. Боровое

Я сейчас очень думаю о записке, которую я представляю в Академию, о необходимости обсуждения вопроса о реконструкции страны после нашествия немецких варваров. Очень хочется высказать до конца свою мысль, и как будто я ясно вижу, что надо делать.

Если нужно будет, поеду в Свердловск, но думаю, что до этого далеко. Я решился после некоторых колебаний поставить вопрос, не скрывая ничего, на всю его доступную мне глубину.

К большому для меня огорчению, я не могу здесь мотивировать во всей нужной силе вопрос о ноосфере, которую я считаю реальностью. Думаю, что я прав. Этим объясняется моя полная уверенность в нашей победе и в наступлении новой эры, если мы сделаем следствия из того, что происходит.

Из письма к О. Ю. Шмидту[68]

14 июня 1941 г. Москва