Перфекционистка в офисе

Это ужасно! Волосы дыбом встают от тех мыслей, которые могли прийти в голову моему любимому человеку. Да нет же! Он не способен на убийство! Глупость несусветная! Мы с ним когда-то смотрели художественный фильм. В нем жена с любовником лежали в постели, а муж стоял, как полагается, за дверью с арбалетом в руках и все слышал, но не решался открыть дверь. Потом он-таки ушел, в отчаянии бросив оружие в сторону. Алексей был несколько расстроен безвольностью героя и сказал, что он бы на его месте обязательно выстрелил и еще подождал бы, пока любовники друг на друга лягут, чтобы потом по сторонам не разбежались, гады.

Я тогда вместе с ним посмеялась, потому что даже в страшном сне представить себе не могла, что мы можем попасть в такую ситуацию. Это означало, что я должна была оказаться в роли неверной женщины. Это могло случиться гипотетически, с какой-то другой женщиной из его жизни до нас, но не со мной. Это исключено. Я бы никогда ему не изменила! Так почему я вообще об этом думаю? Ну и что из того, что около моего пальто он нашел какую-то любовную записку?

— Ты сомневаешься во мне? — выпаливаю я ему в трубку.

— Нет, — его голос пугает меня своей отстраненностью.

— Почему ты не отвечаешь на мои смс?

— Я занят, — отвечает он, не меняя тона. — У меня важная встреча. Встретимся вечером в «Дантесе»

— Хорошо, — отвечаю я.

— До вечера.

Голос у него такой ледяной, что у меня внутри все холодеет.

— Подожди, — кричу я в отчаянии, — я должна тебе объяснить про записку. Она не моя. Я же тебе говорила вчера. Я нашла ее на работе, в новогодних украшениях, когда убиралась. На работе кто-то крутит роман… Я же тебе говорила.

Я выдыхаю и жду его реакцию, но на мои позывы из трубки никто не отвечает, слышится музыка. Видимо, ему кто-то поважнее меня позвонил. Мой услужливый мозг (дай Бог ему всегда такой памяти) тут же сообщает, что меня так уже когда-то «подвешивали», и закончилось это совсем-совсем нехорошо.

* * *

Возвращаюсь на работу в смятении чувств. Света меня не поддержала, ладно хоть букет согласилась до дому довезти — не пришлось его на работу вместе с продуктами для фуршета на себе тащить. Алексей того и гляди бросит на почве ревности. Драйва мне в жизнь нужно добавить, эмоций. А мне кажется, без них жилось бы намного спокойнее. Сейчас бы пришла на работу и взялась за очередное дело. Выполнила его, как полагается. А так опять буду думать про Лешу, бросит он меня или нет, про Свету, почему она сегодня такая странная была. Потом буду жалеть, что так много съела, на погоду сетовать, что работать невозможно. Тучи висят так низко, что, кажется, поднимись на крышу нашего бизнес-центра, и можно в них голову спрятать. Как в детстве: оденешь на себя шапку по самую шею и представляешь, что если ты никого не видишь, то и тебя тоже никто не найдет. Только теперь так просто спрятаться не получается. Разве что за пакетами с едой. День рождения, называется. А ведь я планировала, что это будет самый замечательный день моей жизни! Даже тарелки настоящие для празднования притащила — не пластиковые, и блюда, и серебряную лопаточку для торта… Нужно все кейсы уладить, чтобы к шести стол был готов.

Первым делом бегу к Татьяне — ее с утра не было.

— Татьяна, у меня новые данные по делу Сердобольного.

— Вячеслав прислал подтверждение доходов? — Таня поднимает на меня глаза, и я замечаю в них грусть, даже отчаяние, как у Светы сегодня. Сегодня что, полнолуние или другое природное обострение?

— Нет пока, но я вчера вспомнила кое-что, — продолжаю я. — Этот Сердобольный был в университете преподавателем моего молодого человека. Он про его учебу докладывал отцу. Папа у Лёши владеет сетью стоматологических клиник. Лёша когда-то говорил, у него с этим Сердобольным были особые доверительные отношения. Возможно, что это «черные» деньги с клиник, раз у него других подтверждений их легальности нет.

— Возможно, но у меня в связи с этим другой вопрос, — голос Татьяны становится тихим, едва слышным. Так происходит всегда, если она чем-то крайне недовольна. — Почему ты все еще занимаешься этим делом?

— В смысле?

— Здесь же конфликт интересов! — негодует Таня. — Ты — заинтересованное лицо!

Я на секунду замираю и краснею, будто мне только что оплеуху отвесили.

— В чем я здесь, по-твоему, заинтересована? Лёша со своим отцом уже год, как не общается. Только с мамой иногда. Я ему ничего не говорила. Все сама вспомнила.

— Как бы то ни было, передай это дело Володе, пожалуйста, — отвечает Татьяна, будто не слыша моих объяснений. — Ему ничего не рассказывай. Пусть он сам разберется, как беспристрастное лицо.