Периферия, или Провинциальный русско-калмыцкий роман

Он последовал в коридор, по пути снимая с себя надоедливых «чертиков». Долго возился с цепочкой и запорами. В дверном проеме стояла всклокоченная Герел, а чуть позади нее находились двое спокойных крупных мужчин, один из которых напоминал телосложением плохо выбритый комод. Все трое без приглашения решительно вошли в квартиру. Герля отрекомендовала:

— Это санитары психоневрологического диспансера. Я созвонилась с главным врачом, и он отправил за тобой санитарную машину. Давай, я помогу тебе собрать манатки. Оказывается, туда даже постельное белье нужно везти свое.

Герля по-хозяйски стала складывать в большой полиэтиленовый мешок туалетные принадлежности, простыни, пододеяльник, наволочку и другие, крайне необходимые для пребывания в больнице предметы. Комодообразный санитар в мягкой, деликатной форме предложил Олегу переодеться для путешествия. Олег безмолвно подчинился и, сидя на диване, начал облачаться в спортивный костюм. Скорбная Герля горестно и молча наблюдала, как он внимательно обирал со своей одежды невидимых «человечков». Закончив кропотливую работу, Олег потянулся к баклажке с пивом. Герел хотела воспрепятствовать этому дерзкому поползновению, но комодообразный дал отмашку:

— Пусть выпьет пивка на дорожку. Теперь без разницы, в каком виде мы его доставим.

Опорожняя пластиковую бутыль и проливая пиво на грудь, Олег уловил во взгляде Герли, как ему показалось, презрение и брезгливость. В коридоре, с трудом продевая руки в рукава, он натянул на себя замызганную дубленку мышиного цвета, потеки и потертости на которой удивительно напомнили ему трупные пятна, проступавшие у покойников, коих видеть на своем веку Олегу довелось предостаточно по роду репортерской деятельности.

Уже в санитарной машине в размягченном и воспаленном от выпитого спиртного мозге Олега стали возникать нестройные и смутные ассоциации, связанные с местом будущего своего пребывания, такие же смутные, как тени, мелькающие за окнами санитарной машины, покрытыми наледью.

…Психоневрологический диспансер… …сумасшедший дом, одним словом… …почему-то он находится в районном центре далеко от города… …наверное, чтобы сумасшедшие не сбежали… …место примечательное… там компактно проживают люди славянского происхождения, разговаривающие на чудовищной смеси русского и украинского языков… …да, да, его поэтому и называют хохлацкий язык… …даже многие местные калмыки «балакают» на этой чудной мове, или вставляют в свою речь хохлячьи словечки… …почему меня везут туда, ведь я не умею разговаривать на их языке… …Герля… …она так презрительно и брезгливо смотрела на меня… …такого взгляда я никогда у нее не видел… …ей не понравился мой контакт с этими инопланетянами… …скорее всего, она была против того, чтобы я их поджарил… …ну, да, последствия непредсказуемые… …но разве из-за этого необходимо помещать в «психушку»…

Олег не помнил, как они доехали до села, в котором находилась психиатрическая лечебница, как санитары помогли ему застелить постель. Потом его погрузили в глубокий медикаментозный сон, дающий возможность отдохнуть растерзанному алкоголем мозгу. На протяжении первых трех суток, в промежутках между капельницами, он постоянно спал, накачанный лекарствами.

На четвертый день его, оглушенного снотворными препаратами и ослабевшего от бескормицы, повели на прием к лечащему врачу. Олег ступил в тесный, темноватый кабинет. Перед ним за столом сидел коротышка в застиранном до желтизны халате, с потной, лоснящейся лысиной и с бородкой клинышком, которую доктор беспрестанно любовно оглаживал жирной рукой. Маленькие глазки едва просматривались за толстыми линзами очков в металлической, давно вышедшей из моды, оправе. Округлым движением руки психиатр предложил Олегу сесть.

— Располагайтесь поудобнее, Олег Николаевич, — дружелюбно молвил доктор на чистом русском языке, в котором буква «г» звучала все же мягко, по южно-русски, и придвинул к Олегу початую пачку дешевых сигарет, — курите, если желаете. Сам я курильщик отчаянный, все никак не могу избавиться от этой вредной, чрезвычайно пагубной привычки. Видно, так и умру с сигаретой во рту!

Кстати, разрешите представиться. Я ваш лечащий врач, Михаил Иванович Ворожейкин. Поверьте, для меня большая честь пользовать такого знаменитого пациента, как вы! Я сам, так сказать, являюсь поклонником вашего дара божественного, таланта; все книги, вами написанные, имею в своей домашней библиотеке!