Периферийная империя: циклы русской истории

Генуэзские колонии в Крыму переживали в ту эпоху расцвет. Как и многие другие торговые центры того времени, эти города были средоточием торгово-финансового капитала, паразитически эксплуатировавшими деревню (что в значительной мере относится и к городам Киевской Руси) [141]. Татарские нашествия XIII века были достаточно разорительными, но не привели к развалу крымской экономики. После набегов жизнь в городах довольно быстро восстанавливалась, и все шло как раньше. «Совершив набег, татары уходили, и город оживал, возобновлялась торговля, снова отправлялись в степи торговые караваны». Впрочем, уходили не все. Как отмечают исследователи крымской истории, представители татарской знати селились вместе с греками и итальянцами, смешивалась с ними, «усвоив местную греческую культуру, а многие из них даже приняли христианство» [142].

ПАРТНЕРЫ МОСКВЫ: ТАТАРЫ И ИТАЛЬЯНЦЫ

Если поход Батыя в 1223 году не нанес Причерноморью катастрофического ущерба, то набег хана Ногая в 1299 году оказался гораздо более тяжелым ударом. Традиционные греческие центры приходят в запустение, но на их место приходят новые, прежде всего Кафа и Судак (Сурож). В XIV веке татарские мурзы уже непосредственно господствуют в Крыму над грекоязычным сельским населением, причем феодальные поборы получают в денежной форме. Иными словами, местное хозяйство остается вполне товарным, рыночным. После войн 40-х и 50-х годов XIV века торговля вновь расцветает: «Водный путь шел на север по Дону, караванный – в Астрахань, от которой дорога разветвлялась: один путь вел вдоль Каспия в Закавказье и Персию, откуда вывозился столь ценившийся на Западе шелк, другой путь из Астрахани шел в Среднюю Азию, сначала к Сарай-Бату, оттуда к устью реки Урала, затем в Ургенч и далее в Китай» [143].

В это время торговля Москвы с Кафой, как отмечают историки, «приняла систематический характер и начала входить в экономический быт Московской Руси» [144]. Из Руси на Юг везли мех, холсты, кожу. Со Средиземноморья итальянские купцы везли на Север мыло, сахар, шелк, миндаль, перец, гвоздику, пряности. В Кафе работали русские ремесленники. Как и в большинстве торговых городов Востока, население Кафы представляло собой этнический, культурный и религиозный конгломерат – наряду с итальянцами здесь жили греки, армяне, евреи, татары и русские. Последние закрепили за собой важное место в этническом разделении труда: все скорняки в городе были русскими. В 1334 году арабский путешественник Ибн-Батута насчитал в порту Кафы не менее 200 судов, заключив, что «это одна из известных гаваней мира» [145]. Для сравнения, по данным, которые приводит в «Цивилизации средневекового Запада» Жак Ле Гофф, «общее число купеческих галер, которые обслуживали в 20-х годах XIV в. три главных торговых пути Венеции, составляло примерно 25 единиц» [146]. Разумеется, если прибавить к этому другие торговые пути, другие типы судов и корабли, базировавшиеся на другие порты (в частности на Крите), венецианский флот будет выглядеть несколько более внушительно. Тем не менее гавань, принимавшая до двухсот судов одновременно, должна была производить в те времена огромное впечатление.

Процветанию Кафы не помешали ни сложные, временами даже враждебные, отношения с татарами, ни чума 1348 года. Упадок наступил лишь после захвата Крыма турками в 1475 году, да и то не сразу.

Итак, важные для процветания Москвы торговые пути идут через Орду. Как известно, князь Московский Иван Калита, прежде чем стать собирателем земли русской, стал сборщиком податей для татар. Метод Калиты был прост до гениальности: князья, не имевшие средств на выплату дани, получали от него ссуду, но расплачиваться за это им приходилось своими землями. Легко догадаться, что подобный способ собирания земель мог успешно работать лишь при одном условии: у московского князя всегда имелась свободная наличность.

«Московский князь в начале того периода, о котором мы говорим, – пишет Покровский, – был одним из самых мелких и незначительных, но он сидел чрезвычайно удобно. Через Москву шли тогда два пути: один, более старый, из Смоленска к реке Клязьме, с запада на восток. На Клязьме стоял самый крупный тогда из городов феодальной России – Владимир. Все товары, направлявшиеся с запада во Владимирскую землю, шли через Москву. Другая торговая дорога шла с севера на юг, из Новгородской земли, которая была в те времена в более тесной связи с Западной Европой, чем какая бы то ни было другая часть России, в нынешнюю Рязанскую губернию, землю очень хлебородную. Отсюда тогда шел хлеб в Новгород, редко обходившийся своим урожаем» [147].