Периферийная империя: циклы русской истории

Задним числом некоторые исследователи полагали, будто руководство США сознательно снижало цены на нефть, стремясь разорить СССР. Однако, как указывает Александр Шубин, международная организация экспортёров нефти (ОПЕК) сталкивалась с такими же трудностями, как и Советский Союз. «В конечном счёте на решение арабов опустить цены повлияло не столько давление американцев, сколько экономические соображения. Уже при имеющейся конъюнктуре цен доходы Саудовской Аравии упали с 119 млрд. долларов в 1981 г. до 26 млрд. долларов в 1985 из-за потери рынков. В результате осенью 1985 года Саудовская Аравия фактически вышла из ОПЕК, что и вызвало революцию цен»[754]. К 1986 году цены упали с высоты 29–31 долларов за баррель до 15–18 долларов, иными словами — почти в два раза[755].

Егор Гайдар, идеолог либеральных реформ 1990-х годов, злорадно констатирует, что кризис СССР был спровоцирован «сокращением нефтяных доходов, крахом экономической стратегии предшествующих двух десятилетий»[756]. На это Александр Шубин резонно возражает, что одного только падения цен на нефть было бы недостаточно для того, чтобы рухнуло государство, выдержавшее куда более серьёзные испытания. Крушение советского строя произошло по «внутренним причинам»[757].

Беда в том, что именно падение мировых цен на нефть и общее изменение глобальной экономической ситуации оказались не только катализаторами для внутренних процессов разложения, происходивших в СССР, но и самым серьёзным образом повлияли на характер начавшихся в стране реформ.

Либеральные публицисты 1990-х годов могли сколько угодно критиковать советское руководство за попытку решить проблемы страны с помощью экспорта топлива и сырья, однако, получив власть в свои руки, они не только не сократили зависимость российской экономики от экспорта, но, напротив, резко увеличили её. Топливно-энергетический комплекс, интегрированный в структуры мирового капиталистического рынка, стал важнейшим инструментом для насаждения буржуазных порядков на территории бывшего Советского Союза и силой, наиболее заинтересованной в установлении либеральной «открытой экономики». Вопреки идеологической риторике, либеральный курс 1990-х годов оказался не отрицанием брежневской экономической политики, но её продолжением и развитием.

От «застоя» к «перестройке»

К 1980-м годам превращение одной из ведущих индустриальных держав мира в поставщика сырья и международного должника понемногу начинало восприниматься внутри страны как унижение. Советские экономисты признавали, что сложившееся положение дел «является закономерным следствием структурной стратегии развития предшествующих лет — ориентация на возможность компенсировать за счёт разработки «дешёвых» природных богатств страны невнимание к развитию, прежде всего, высоких технологий и потребительского комплекса»[758]. Однако политика реформ, начатая на рубеже 1980-х и 1990-х годов в Советском Союзе и завершившаяся уже в «независимой» России, не только не решила проблему, но и усугубила её.

Когда во второй половине 1980-х годов новый лидер СССР Михаил Горбачёв провозгласил «перестройку», оптимисты сразу же стали проводить параллель с преобразованиями Петра Великого. Действительно, руководство страны в очередной раз повернулось лицом к западной культуре и провозгласило необходимость заимствования западного опыта. В культурном плане Горбачёв во многом сталкивался с теми же проблемами, что и Пётр I: и тот и другой, сломив сопротивление консервативной части правящих кругов, укрепили связь России с Европой, сделали страну более открытой для внешнего мира и отказались от традиционных ценностей. На этом, однако, сходство заканчивается. Пётр Великий создал империю, Горбачёв её развалил. Пётр завоёвывал новые земли на Балтике, Горбачёв их утратил, Пётр превратил страну в могучую европейскую державу, построил флот, заставил внешний мир считаться с Россией, Горбачёв превратил сверхдержаву в зависимую и разорённую территорию.