Периметр. Андерком

Гленн: «Эван, привет! Не знаю, читаешь ли ты сообщения. Уверен, у тебя есть достаточно причин не отвечать. Но надеюсь, что ты хотя бы читаешь это. В Девятом стало не очень круто. Всякие игры Юниборда, какие-то странные проекты. Народ работу теряет. А ты знаешь, что в Девятом это очень плохой знак. На студии уже давно нет заказов. Что-то иногда вылезает, но даже близко не то, как когда мы с тобой начинали. Да о чём речь! У нас тут монстры из-под земли лезут. Я не шучу. Я знаю об этом чуть больше остальных. Альцефула превращает людей в злых голодных каннибалов. И сейчас, когда я понимаю, что у моей мамы альцефула, что её никто не пытался лечить, мне становится страшно. Не из-за самой смерти. Прозвучит странно, но я будто готов попрощаться с ней. Знаешь, постоянно представляю наш последний диалог. До жути горький, но правильный и красивый. Будто мы все точки расставили, и расстались как положено. Но когда долго ухаживаешь за больным человеком, он всё меньше походит на того, с кем у тебя связаны тёплые воспоминания. Сейчас, я больше всего боюсь, что буду прощаться не со своей мамой, а с монстром в язвах. Шипящим, рычащим. И сейчас, мне кажется, что новые лекарства сделают всё только хуже. Заставят маму умирать этим чудовищем. Превратят её последние дни в кошмар. И я не знаю, что делать, Эван. Ты уже проходил через это. И не раз. Я просто хочу от тебя совета. Даже не совета, а чего-то, к чему я должен быть готов. Я хочу сделать всё правильно. Может, все эти поиски лекарства только хуже делают. Время, которое я мог бы провести с мамой, наше последнее время, я трачу на эти гонки за веществами. Может, стоит забить? Не знаю, чёрт. Короче, Эван, я очень надеюсь, что ты прочтёшь это. И ответишь хоть что-то»

Гленн протёр влажные глаза и поставил перед собой штатив с пробирками.

27

Кобб проезжал на «бруксе» между десятками ангаров Терминала. Те стояли на бетонных платформах, около полутора метров в высоту. От края платформ к ангарам уходили блестящие металлические коридоры. На каждом коридоре — электронное табло с номером.

Среди машин в Терминале редко встречались легковые. Сегодня, Кобб встретил лишь один универсал, со знакомым фриндером за рулём. В основном, у ангаров толпились фургоны. Редко стояли конт-траки.

Кобб проехал к ангару с номером «27». В очереди перед «бруксом» — два фургона. Трое мужиков курили метрах в двадцати. Один из них, увидев Кобба, двинулся к «бруксу».

— Кобб, здорово! — произнёс мужик.

— Привет, — Кобб вышел из машины и пожал потную руку.

— Ну что, возьмёшь фургон?

— Знаешь, я думал взять, но ты с таким лицом подошёл, что всё желание сразу пропало.

— С каким лицом?

— С твоим, — Кобб ухмыльнулся и повернулся на ангар. — А что за затор? Там что-нибудь происходит?

— Да какие-то накладки. Марти минут пять назад выходил. Сказал, что подождать придётся.

— Сегодня Марти работает? Это хорошо.

Кобб прошёл к багажнику «брукса» и открыл крышку. Мужик подошёл следом. Кобб пытался вспомнить, как зовут его давнего знакомого. Тщетно. Мужик продолжал:

— А если серьёзно, Кобб, возьмёшь фургон? Жалко же «брукс» убивать на это барахло.

— А сил сколько?

— У фургона?

— Нет, у меня. Терпеть твои холодные продажи, — Кобб помотал головой. — У фургона, блин.

— Ну сто пятьдесят точно есть. Я по две тонны вожу каждый день. Летает как ястреб.