Период Македонской династии (867 — 1057 гг.)

Из приведенных актов ясно, до какой степени доходили притязания Римского престола по отношению к Константинополю и как они не соответствовали взглядам на взаимное отношение Церквей Фотия, который занимал кафедру в Константинополе, когда прибыли сюда папские послы. Положение дел быстро изменилось. Новый патриарх, опираясь на благорасположение царя и на значительную партию преданного ему духовенства, нашел возможным настоять на полном восстановлении своего церковного авторитета, для чего необходимо было собрать вселенский Собор, который бы мог отменить постановления Собора 869–870 гг., отлучившего Фотия. Так как прибывшие из Рима легаты не имели полномочий ни вступать в сношения с Фотием, ни тем более участвовать в Соборе, то немедленно начаты были переговоры с папой насчет изменившихся условий в Константинопольской Церкви. В Рим был отправлен митрополит Евхаитский Феодор Сантаварин, один из преданнейших Фотию иерархов, чтобы уведомить папу о вступлении Фотия на престол и просить о признании совершившегося факта. Посол был снабжен несколькими документами, которые давали полную возможность разобраться в Риме в совершившихся событиях. Так, было присоединено ходатайство митрополитов патриархата Константинопольского, письма восточных патриархов — Антиохийского, Александрийского и Иерусалимского и рекомендательное письмо самого царя. В мае 879 г. посольство прибыло в Рим, а в августе был отправлен в Константинополь кардинал-пресвитер Петр с шестью актами, помеченными 16 августа 879 г. Как эти акты, так и деяния Собора, состоявшегося вскоре затем в Константинополе, доселе составляют соблазнительный эпизод в истории взаимных отношений между латинской и греческой Церковью. Было время, когда самый Собор 879 г. признавался фантастическим, т. е. измышленным, со всем его делопроизводством и присоединенными к нему оправдательными документами. В настоящее время подозрения не идут так далеко; в реальности Собора, отменившего осуждение Фотия Собором 869 г. и восстановившего его церковный авторитет, более не сомневаются, но зато выставлено много серьезных возражений против подлинности некоторых актов, которые будто бы были изменены в пользу Фотия или им самим, или по его приказанию. Так как против этого последнего возражения не могут защитить Фотия и самые искренние его почитатели и ценители его громадных знаний и таланта, то необходимо заметить, что подлинное значение актов может быть восстановлено при сличении латинского оригинала папских писем с греческим их переводом, сделанным уже в Константинополе (7). Известно, что латинские акты на Соборе сообщались в греческом переводе, и не всегда точном, и что римские легаты, не понимавшие греческого языка, легко могли давать свое согласие на такие мысли и предложения, которые не согласовались с данными им инструкциями. Эти обстоятельства следует принимать в соображение при оценке противоположных мнений католических и православных писателей о занимающих нас событиях.

Папские письма и данные легатам личные поручения действительно не вполне соответствовали тому, что извлечено было из них и из благоприятно сложившихся обстоятельств византийским правительством и патриархом Фотием. Но нельзя не отметить и того, что политические обстоятельства в описываемое время так были исключительны, что даровитому дипломату и редкому государственному уму, каким рисуется папа Иоанн VIII, не оставалось другого исхода, как склониться пред необходимостью и посредством уступок царю Василию приобрести его военное содействие. Действительно, для папы шла речь о сохранении Церковной области, существованию которой угрожали сарацины и христианские князья Италии, вошедшие с первыми в соглашение. Арабы доходили до устьев Тибра, и единственным союзником папы в это время оказался стратиг города Бари Григорий; герцог Ламберт Сполетский и маркграф Тусции Адальберт подвергли Рим тесной осаде и поставили папу в необходимость обратить заискивающий взор на византийский Восток. В начале 878 г. он первый писал царю Василию в примирительном тоне (8). Сближение с Византией давало, кроме того, надежду на возвращение Болгарии, на сохранение под римским влиянием Далмации. Папе необходимо было делать большие уступки в это время, припомним его отношение к кирилло-мефодиевскому вопросу. Итак, в существенном была одержана Фотием значительная победа уже в том, что папа, хотя и условно, согласился признать его вторичное вступление на патриарший стол. Эта условность выражена им в следующих положениях: 1) на будущее время избегать посвящения в епископы из светского звания; 2) не посылать епископов и священников в Болгарию и предоставить ее администрации Римского престола; 3) испросить прощение перед Собором за прежние действия. Требование относительно Болгарии в письме на имя Фотия обставлено весьма строго: «Если хочешь, чтобы мы содействовали тебе, возврати Римской Церкви Болгарию. Но если ты будешь назначать новых епископов и священников для этой страны, то будешь подвержен вместе с ними отлучению от Церкви».