Период Македонской династии (867 — 1057 гг.)

Миссионерская деятельность Кирилла и Мефодия совпадает с годами царствования Михаила III и первого патриаршества Фотия (857–867) и едва ли может быть понята вне связи с церковными планами Фотия. В шесть дней, с 20 по 25 декабря 857 г., Фотий из светского звания прошел все степени церковной иерархии и возведен в Константинопольские патриархи. Но это был князь Церкви исключительного характера, вызывавший на открытый бой всех, кого он считал врагами своими и церковными. Время его управления Церковью нужно считать эпохой разрушения старого и созидания новых устоев для Вселенского патриархата. У него было много врагов среди высшего духовенства и монашества, во главе которых стояли студийские монахи; патриархат разделился на сторонников Игнатия, удаленного с кафедры, и Фотия. Новый патриарх имел главную поддержку в могущественном кесаре Варде, тогдашнем временщике и покровителе высшего образования.

Ни один патриарх не достигал такой силы и могущества и не пользовался таким почетом, как Фотий. Он не только заставил замолчать противников, добившись на Соборе их отлучения, но стремился к тому, чтобы поставить Константинопольский патриархат в равное положение с Римским, нанеся тем сильный удар вековым притязаниям папы. Что во главе церковной администрации в период, отмеченный величайшими событиями в славянской истории, стоял не выразитель узко понятого национального эллинского принципа, а человек обширного ума и политического образования, который мог оценить значение этнографического переворота, происшедшего в империи, и признавал за всеми варварскими народами право на христианское и культурное наследие, — в этом нельзя не усматривать высочайшего блага для народов, начавших политическое и церковное развитие именно в этот знаменательный период времени. Доказательства высокой исторической миссии Фотия здесь налицо, но здесь же следует усматривать признаки средневекового византинизма в его идеальном значении.

Просветители славян Кирилл и Мефодий были ближайшими учениками и приверженцами патриарха Фотия, они играют первую и выдающуюся роль во всех важнейших миссиях его времени. По воле царя и патриарха, отправляясь в языческие страны с культурной и христианской миссией, они исполняли возложенное на них политическое и церковное дело и были орудиями апостольской миссии Вселенского патриархата. Представители византийского клира Кирилл и Мефодий являются красноречивыми истолкователями церковных и политических идей Фотия. Собственные его взгляды в этом отношении выражены в его пастырском наставлении новообращенному князю Болгарии.

Обращаясь к материалам для жизни и деятельности Кирилла и Мефодия, мы должны отметить прежде всего полное отсутствие в летописи всяких известий о миссии солунских братьев в славянских землях. Как ни разнообразны были представляемые объяснения для этого, нельзя не останавливаться перед подобным умолчанием современной византийской летописи, если принять в соображение, что святые братья принадлежали и по связям, и по образованию к известным общественным кругам и что поручаемое им правительством дело имело большую церковную и политическую важность. Ни на минуту также нельзя сомневаться и в том, что современники могли оценить события, стоявшие в связи с деятельностью Кирилла и Мефодия. Тем не менее остается до сих пор ничем не рассеянным туман, покрывающий отношения между официальным византийским миром и вышедшими из него миссионерами.