Период Македонской династии (867 — 1057 гг.)

За этой перепиской последовало посещение христианской столицы армянским царем Ашотом, который поразил греков своей необыкновенной силой, так как мог согнуть в кольцо железный стержень (13). Обласканный вниманием и одаренный дарами Ашот получил от царицы Зои военный отряд, при помощи коего утвердил в Армении свою власть. На первых порах, впрочем, союз с армянами мало давал себя чувствовать. Правда, в 922 г. арабы из Тарса одержали над греками победу при Малатии, т. е. на территории тогдашних арабских владений, точно так же упоминаются в это же время греческие отряды, посланные в Армению. Но решительных действий Византия не была в состоянии развить на Востоке, будучи отвлечена войной на Балканах. Напротив, сношения Симеона с африканскими арабами, имевшие целью совместное нападение на империю, совершенно парализовали силы Романа и заставляли его держаться выжидательного положения. В то время как Симеон угрожал Константинополю в 924 г., начальник арабского флота прошел Дарданеллы и приблизился к столице и вступил в сношения с болгарами. При подобных обстоятельствах империя должна была ограничиваться оборонительными мерами, пока на восточной границе суровая военная школа не образовала энергичного и талантливого полководца, который, хорошо изучив местные условия, умел направить их к пользе христианской империи. Это был византийский генерал армянского происхождения Иоанн Куркуа, предки которого начали службу в империи при основателе Македонской династии. Его отец Роман командовал полком иканатов, а сам И. Куркуа при Романе получил самое важное место в военной администрации — доместика схол, которое обыкновенно давалось самым доверенным лицам и которое редко оставалось продолжительное время во власти одного и того же лица. И. Куркуа между тем оставался во главе схол и всех восточных фем в течение более 22 лет и имел, таким образом, полную возможность изучить положение дел и оказать империи важные услуги. Писатели высоко ставят его военную доблесть и позволяют видеть в нем одного из крупнейших представителей военного искусства в Византии, который расширил границы империи до Евфрата и Тигра и присоединил до тысячи городов (14). В высшей степени большая потеря, о которой нельзя не пожалеть, что история «этого второго Траяна или Велисария», написанная современником протоспафарием Мануилом, не сохранилась до нашего времени (15). По всей вероятности, в этом сочинении было выяснено значение мусульманского вопроса для того времени, о чем имеются в настоящее время лишь намеки как в переговорах Симеона с африканскими арабами, так и в сношениях его с восточными мусульманами. Важность момента схвачена в одном церковно-ораторском произведении, где воспевается значение соглашения с болгарами после 927 г., освободившего империю от войны на северной границе: «Это соглашение приносит печаль и возбуждает плач у сынов Агари, у них при одном слухе о нашем согласии холодеет кровь» (16). Следствием замирения с болгарами было начало наступательного движения на восточной границе, которому сообщил политический и военный смысл доместик схол Куркуа. Движение было направлено в Армению, где уже заранее были пробуждены симпатии к христианской империи и надежды на освобождение от мусульманской власти. Временная неудача в мусульманской Армении при Дебиле (Товин) не остановила доместика; он имел на границах Армении надежного сотрудника в лице брата своего, стратига Халдии патрикия Феофила, который также отличался военными талантами и энергией, свойственными этой семье, и опустошил мусульманские селения до Феодосиополя, или Эрзерума. С своей стороны и доместик Куркуа постепенно шел на восток, угрожая городам Хилату и Битлису и разоряя открытые места. Мало-помалу арабы должны были покидать пограничную область, оставляя за греками часть Армении и Месопотамии, города Малатия и Амида перешли под власть императора. Но эти успехи на севере не были достаточно обеспечены, пока в Тарсе оставался оплот власти сирийских арабов. Правитель Тарса Сумль в 931 г. предпринял обычную летнюю экспедицию в византийские владения. На этот раз мусульмане дошли до Амория, который успел отстроиться после разрушения 838 г., и, взяв здесь большую добычу, повернули к Анкире. Эта экспедиция доставила неприятелю множество пленников и добычи и ясно показала, что движение в Месопотамию далеко не обеспечивает Византию от сирийских арабов. Большим успехом было в дальнейшем занятие Самосата и договор с эмиром Мелитены Абу-Хафсом, по которому этот последний обязался вступить под протекторат империи и быть на стороне ее в войне с мусульманами. Но и со стороны мусульман приняты были к тому времени новые средства для удержания своего положения. В эмирах Мосула и Алеппо, происходивших из династии Хамданидов, калиф нашел на продолжительное время защиту своей власти в Сирии и вместе с тем достойных соперников византийскому стратигу Иоанну Куркуа. В 934 г. названный вождь с огромным войском в 50 тысяч и с вспомогательным армянским отрядом под начальством Мелик ал-Армени пошел в область Малатию, остававшуюся еще спорною, и после продолжительной осады принудил к сдаче город Мелитену, причем многие мусульмане обращены были в христианство. Скоро затем занят был и Самосат. Блестящим результатом не столько военной, как дипломатической деятельности доместика нужно признать то, что он побудил принять византийский протекторат и христианство могущественное арабское племя бени-хабиб, которое отличалось воинственностью и набегами на имперские области. Это обстоятельство, усилившее византийское влияние на границе 12 тысячами всадников на прекрасных конях и в полном вооружении, в сущности было равносильно приобретению прекрасной армии, одушевленной самым могучим чувством, обеспечивающим победу, т. е. племенной ненавистью к Хамданидам, и вооруженной знанием местных условий войны в Месопотамии. Император, оценивая все выгоды услуг, какие это племя может оказать, наделил его щедрыми милостями и удобными землями и пользовался его преданной службой для распространения влияния империи на независимые арабские племена.