«Раздраженный царь велел бить послов по щекам и выгнать их из столицы, а сам с великим ополчением отправился против болгар в поход и овладел всеми пограничными городами. Но, пришедши к убеждению, что эта война представляет много трудностей, возвратился в столицу и, почтивши достоинством патрикия отважного и пылкого Калокира, послал его к тавроскифам, которых мы обыкновенно называем руссами, с тем чтобы он, выдав им 15 кентинариев золота, привел их в землю болгар для ее завоевания. Пришедши в Скифию, — продолжает тот же писатель, — патрикий Калокир понравился начальнику тавров, подкупил его дарами и убедил идти против болгар (мисийцы у Льва Диакона) с великой ратью, с тем чтобы, покоривши их, удержать их страну в собственной власти а ему содействовать в завоевании римского государства и получении престола. Святослав, услышав сии слова, не мог удержать душевного стремления и, собрав ополчение, состоящее из 60 тысяч храбрых воинов, отправился против болгар с патрикием Калокиром, которого полюбил как родного брата».
Уже давно и с разных сторон указано было, что как ближайшие мотивы, вызвавшие походы Святослава в Болгарию, так и самый ход дел в повествовании Льва Диакона о русско-болгарской войне возбуждают множество сомнений и вообще не заслуживают такого доверия, чтобы принимать известие его в дословном значении (2). И малоизвестная личность Калокира, и ничем не оправдываемое пожалование ему патрикиата перед посылкой его в Киев, и весьма странное поведение его во всем этом деле, т. е. измена своему царю и тайное соглашение с Святославом, из которого, впрочем, лично для Калокира не получилось никакой выгоды, — все это вместе с отсутствием точных хронологических показаний о пребывании Калокира в Киеве и об его дальнейшей судьбе значительно ослабляет ценность сообщаемых нашим источником сведений о походах Святослава в Болгарию.