Период Македонской династии (867 — 1057 гг.)

Против Людовика II составился в Южной Италии заговор, во главе которого стоял беневентский герцог Адальгиз. В августе 871 г. Людовик был захвачен в плен и целый месяц содержался в заключении. Его выпустили на свободу после того, как он дал присягу, что не будет мстить виновникам бесславного пленения и не вступит более на землю беневентского герцогства. Таков роковой исход походов западного императора для освобождения Италии от сарацин. После взятия Бари Людовик оставался еще некоторое время на театре военных действий, ведя борьбу с новыми арабскими отрядами, прибывшими из Сицилии и Африки и опустошавшими Салерно и Беневент, но уже дальнейших предприятий не было, и он скоро оставил навсегда Южную Италию [35]. Между тем для византийского императора с удалением Людовика развязывались руки, ему возможно было теперь восстановить пошатнувшийся авторитет и поддержать своих друзей и приверженцев, не стесняясь присутствием западного императора, которого политические планы, хотя и направленные к ослаблению мусульман в Южной Италии и Сицилии, не могли войти в согласование с намерениями и интересами византийского царя.

Прежде чем будем продолжать изложение планов и предприятий Василия Македонянина по отношению к Южной Италии и Сицилии, находим уместным подробно ознакомиться с знаменитым письмом Людовика к Василию, написанным как раз после взятия Бари в ответ на не дошедшее до нас послание царя. Это письмо сохранилось только в одном сборнике, именно в так называемой Салернской хронике, и многими исследователями, начиная с Амари, его подлинность подвергалась сомнению. Не вступая здесь в обсуждение оснований, которые приводятся против достоверности этого замечательного документа, мы с полным убеждением становимся на сторону защитников письма Людовика II и утверждаем, что подобных памятников, так хорошо рисующих события и настроение сторон, редко можно встретить в истории Византии. Главное достоинство письма заключается в его реальности и в наглядном изображении положения, в каком оказались две тогдашние величайшие политические силы, столкнувшиеся на южноитальянской территории. Никогда еще так резко не выступали одна против другой две империи, нигде не подвергался такой беспощадной критике больной вопрос того времени о праве западного императора на императорский титул и о притязании восточного царя на исключительную в этом смысле привилегию. Больше половины письма посвящено объяснению спора о титуле. Но вопрос о титуле — это археологический и частию дипломатический вопрос того времени, им было затронуто самолюбие сторон; гораздо важней и жизненней был вопрос о владениях в Южной Италии и Сицилии. Здесь были затронуты народные интересы, здесь шла речь об угрожающем могуществе мусульман, которые становились опасны для той и другой империи и попустительство которым являлось непростительным преступлением по отношению к страдавшему населению побережья Средиземного моря. В этом отношении никакая передача содержания письма не может ознакомить с его духом и настроением и не в состоянии будет ввести в положение дел в 870–871 гг. Так как отношения между империями составляют существенное содержание изучаемого периода, то, конечно, в этом отношении нельзя пренебрегать никакими намеками на утраченные документы.