Период полураспада. В ядерном аду

Нахамсон, радостно потерев руки, схватил канистру и тут же убежал на поляну, менять в «Гелендвагене» масло.

– А вы, ребятки, давайте-ка ныряйте сюда и выкатывайте бочку! – скомандовал Моряк парням. – Будем заправляться.

Пашка первым пролез в избушку. Внутри стояли три пластиковые бочки, десяток канистр, дюжина деревянных ящиков. С помощью Владика он быстро выкатил из схрона емкость с топливом и принялся перекачивать бензин в джипы при помощи ручной помпы. Не получив специальных указаний, Паша разделил бочку примерно пополам. Закончив заправку, Скорострел подошел к торчащему под капотом пикапа Анатолию Абрамовичу и тихонько спросил его:

– Дядь Толь, а чего это Моряк такой беспечный? Нычки при чужих вскрывает? Неужели ничего не боится?

Нахамсон вынырнул из глубин моторного отсека и, протирая руки ветошью, так же вполголоса ответил:

– Видишь ли, Павел, Сема чрезвычайно щедрый человек и всегда делится с друзьями самым последним. Мы ему, конечно, не друзья, но уже как бы и не чужие – со мной он знаком очень давно и знает, что я про эту нычку никому не расскажу, да и сам не воспользуюсь, если, конечно, острой нужды не будет. А про тебя он на «пункте» подробно выспросил, пока вы с Владиком машины мыли. В общем, я за тебя поручился, так что…

– Я понял, дядя Толя, спасибо за доверие! – искренне поблагодарил Пашка. Такой поступок старого бредуна дорогого стоил.

– Думаю, что мы здесь заночуем! – объявил Моряк, когда бредуны закончили техническое обслуживание автомобилей. – Разбиваем лагерь! Молодые, на вас костер и палатки!

– Слышь, Владик, – Пашка толкнул в бок внука Моряка, когда они, натаскав сучьев, запалили костерок и подвесили над огнем котелок с водой. – А на хрена ты «калаш» с примкнутым ножом таскаешь?

– Ты разве не знаешь? – Владик попытался скопировать фирменный дедовский жест – удивленно поднять правую бровь, но вышло плохо. – Ведь еще Суворов говорил: «Пуля – дура, штык – молодец»!

– А кто это, Суворов? – заинтересовался Паша.

– Ну как же? – уже не делано, а вполне натурально удивился Владик. – Это же был до Войны такой полководец великий! Вместе с Чапаевым фашистов рубал!

Скорострел растерянно оглянулся на дядю Толю, ища подтверждения. Он действительно никогда не слышал про такого человека. Анатолий Абрамович, слышавший объяснение Владика, улыбаясь в бороду, хитро подмигнул Моряку, кивая на внука. Сема ответил такой же лукавой улыбкой. Старики явно прикалывались над молодежью.

– Ну, может, до Войны бойцы и пыряли друг друга штыками, однако сейчас народ предпочитает стрелять, а не колоть! – Пашка сделал попытку вразумить глупого мальчишку. Но тот не сдавался.

– А ты разве не в курсе, что все «калаши» пристреливались со штыком? – уверенно заявил Владик.

– И че? – не понял Пашка.

– Да то, что при ведении огня без штыка у тебя будет задираться ствол! – авторитетно заявил Владик.

Пашка пожал плечами. Ничего подобного он за всю свою многолетнюю стрелковую практику не встречал. Развернувшись, он пошел к «Гелендвагену» за продуктами, по пути вполголоса спросив Моряка:

– Где он такой ерунды нахватался?

– В книжках! – усмехнулся Сема. – Он вообще мальчик чрезвычайно начитанный. Меня самого иной раз оторопь берет от его знаний!

Ужинать решили не надоевшей кашей, а свеженамародеренной сухой картошкой. Пашке, впервые попробовавшему сублимированный продукт, порошковое пюре скорее не понравилось. Еда оказалась безвкусной, видимо, все эти усилители вкуса и ароматизаторы, «идентичные натуральным», совершенно потеряли свои волшебные свойства за прошедшую с Войны четверть века. Хотя нельзя было отрицать и явные достоинства – не нужно было заморачиваться с готовкой. Залил кипятком, и питательное блюдо готово. И мыть миски после еды не надо – просто выкинуть одноразовую упаковку.

Поужинав, Нахамсон снова полез под капот «Гелендвагена», а Владик, что-то бормоча себе под нос, разложил на куске брезента детали разобранного автомата и стал неторопливо их чистить и смазывать. Пашка прислушался – неужели молодой молится? Нет, Владик бубнил раз за разом странные слова:

– Это – моя винтовка. Есть много похожих, но эта – моя. Моя винтовка – мой лучший друг. Это – моя жизнь. Я должен управлять ею, как я должен управлять своей жизнью. Моя винтовка без меня – бесполезна. Без моей винтовки – бесполезен я. Я должен использовать свою верную винтовку. Я должен стрелять более метко, чем мой враг, который пробует убить меня. Я должен застрелить его прежде, чем он выстрелит в меня. Моя винтовка и я точно знаем, главное в этой войне – не патроны. Но каждый выстрел поразит цель. Моя винтовка живая, так же, как я, потому что она – моя жизнь. Поэтому я узнаю ее как брата. Я изучу ее слабости, ее силу, ее части, ее принадлежности, ее особенности и ее возможности. Я буду всегда беречь ее от разрушительного воздействия погоды и поломок, так же как я всегда берегу свои ноги, руки, глаза и мое сердце от повреждений. Я буду содержать мою винтовку чистой и готовой. Мы станем частью друг друга…