Период распада

В отличие от Соединенных Штатов Америки, по глупости заваривших всю эту крутую кашу, Турции было крайне выгодно то, что здесь происходит, и турецкое правительство всеми силами — а кроме капитана Гуля здесь было еще немало таких же, дискредитировавших воинское звание: водителей, сотрудников гуманитарных организаций и прочих, — вело дело к дальнейшей дестабилизации и развалу Ирака. В те времена, когда был жив усатый диктатор Саддам, Турция постоянно ощущала угрозу с южного направления и была вынуждена держать на нем значительные силы. После «Бури в пустыне» турки совместно с американцами сделали немало рейдов за тридцать третью параллель[93] и даже предприняли наземное вторжение. После начала операции «Свобода Ираку» американцы постепенно сами отдали в руки турок все северное направление, дав им там полную свободу действий. Однако, несмотря на все усилия турецкой дипломатии, доказывающей в Вашингтоне и в Брюсселе, в штаб-квартире НАТО, что так будет правильно, американцы все же не дали «добро» на отсоединение населенных горными турками[94] территорий Ирака с признанием независимости новообразованного государства и последующим началом его реинтеграции в состав государства Турция. И это при том, что Турция, как правопреемница Великой Османской империи, имеет историческое право на весь (!!!) Ирак.

Не дают «добро» — и не надо. Возьмем сами.

В Северном Ираке турок привлекал Киркук — район, о котором они при Саддаме и подумать не смели. В Киркуке была нефть, богатые нефтяные поля, остро необходимые турецкому государству, если оно хочет развиваться и дальше, превращаясь в Османскую империю. Нефти в мире становилось все меньше, экономическая ситуация становилась все хуже, и цена на нефть то стремительно пикировала вниз, то зловеще взлетала вверх. Проблема была даже не в цене на нефть, а в том, что не стало некоего единого эквивалента цены. Евро стремительно спикировал вниз и так и оставался внизу после ряда последовавших один за другим дефолтов европейских стран. Из последних сил держался доллар, хотя было понятно, что и его дни сочтены. Юань был крепче — но отсутствовала инфраструктура для работы с ним, а самые прозорливые экономисты предупреждали, что юань намертво привязан к доллару и долговой дефолт США будет неминуемо означать крах китайской, экспортно-ориентированной экономики, при том, что казначейство Китая напокупало американских долговых обязательств на два с лишним триллиона долларов. В таких условиях можно было предположить, что при крахе международной системы платежей и обмена на первый план выйдет не покупка нефти и других природных ресурсов, а их силовой захват и удержание. И та страна, которая хочет пережить двадцать первый век, должна иметь свои нефтяные и газовые скважины ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Вот эту цену и платил сейчас капитан Гуль и его люди.

Самое интересное было в том, что нефтяные поля Киркука были расположены на стыке зоны расселения горно-турецкой и суннитской общин Ирака и совсем рядом с шиитской зоной влияния. Жирный кусок, расположенный на равном расстоянии от трех собачьих стай — разве можно предполагать, что за него не будет схватки? А будет — так это и хорошо. Пусть хоть до последнего человека перебьют друг друга.

Отвлекшись от мыслей — все-таки они на работе, капитан Гуль снова уделил внимание большому прибору наблюдения, похожему на бинокль, только большой…

Это была классическая снайперская засада. Ну, или почти классическая. Их машина — большой «Шевроле Субурбан» с бронекапсулой внутри, стоял в паре километров от них, на обочине второстепенной дороги, которая отходила от большой бетонной, построенной при Хусейне магистрали и вела к нескольким небольшим селениям. «Субурбан» «сломался» — об этом неопровержимо свидетельствовал поднятый капот и что-то делающий в моторе старший лейтенант Шенкал. Еще один офицер сидел в бронированной, кондиционированной прохладе салона, вел общее наблюдение и корректировал ход операции. Машина стояла на холме, через который шла дорога, и с занятого ими места было все видно в радиусе нескольких километров. На переднем сиденье спал еще один офицер — сменщик. Наконец больше чем в километре от «Субурбана» в «чистом поле» занял позицию Эрим, вооруженный снайперской винтовкой калибра 338. Рядом с ним в снайперском гнезде находился капитан Гуль, он работал корректировщиком огня, работа не менее важная, чем работа самого снайпера. Половина точного выстрела зависела от работы корректировщика, он должен был «выдать» цель, то есть найти ее и сообщить поправки, необходимые для точного выстрела.

До цели было примерно тысяча триста метров…