Период распада часть 3

Левый фланг прикрывал специалист Мартин Чаппа, выходец из восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии, которого ЦРУ переманило к себе работать во время событий в Ираке — тогда нужны были люди, умеющие обращаться с оружием, как во времена второй мировой — и рекрутеры внаглую ездили по всем частям (обескровливая армию). Они стояли в мерзком, очень мерзком месте, называвшемся Баакуба — это был аэродром Самарра-западный, рядом с озером Тартар. Самый центр суннитского треугольника, один из центров оперативной активности ЦРУ и спецподразделений — в этом регионе экстремистов разного пошиба поддерживали девяносто пять процентов населения. Сначала им приходилось иметь дело с федаинами Саддама — но с ними справились довольно легко, а один иракский подполковник даже служил у них кем-то вроде специалиста по связям с местным населением и переводчика. Потом появились исламские экстремисты — местные говорили, что муллы, которые пришли, чтобы служить в мечетях не местные, и никто их не знает — тогда этому не придали значения, а через полгода началось. У них не было тяжелого вооружения, они мотались на джипах, отрабатывая сигналы о появлении то в одной, то в другой деревушке, похожих друг на друга как две капли воды групп бомбистов или лидеров террористических ячеек, потом им дали вертолет — списанный Белл, но толку от него было немного. Их потери не попадали в сводки, а потерь было немало… за один год только погибли три человека из тех, кого Мартин Чаппа знал и поддерживал дружеские отношения. Он отслужил в Ираке четыре года, заработал себе на неплохой дом, который купил без ипотечного кредита, еще кое на что — но кое-что он потерял. Он потерял право называться человеком, как это бывает на таких войнах.

Тикрит…

Город на берегу реки, где родился и вырос Саддам Хуссейн, где он играл на пыльных тикритских улочках с теми, кто потом будет определять судьбу Ирака, город, где концентрация террористов превышала все разумные преелы. Они тогда сели в засаду, потому что была такая программа — снайперские засады, чтобы уничтожать тех, кто подкладывает на дороги бомбы. Тот, кого они ждали — пришел на второй день — они увидели пацана, такого маленького — что он едва тащил приготовленный из артиллерийского снаряда фугас. Все проще простого — родители, потерявшие работу подрабатывают тем, что изготавливают такие фугасы, в мечети за каждый взорванный на дороге фугас платят пятьдесят долларов, если удалось взорвать технику с человеческими жертвами — плата повышается в разы. Вот они сделали — и послали младшего подложить это на дорогу, потому что знали, что американцы не убивают детей, они не будут убивать ребенка. У винтовки тогда бы Марк, он был за наблюдателя, стрелок у винтовки должен меняться каждые пятнадцать минут — и он так и смотрел на то, как пацан старательно копает яму для фугаса, пока Марк не ткнул его локтем в бок и не потребовал наведения. Он тогда сказал — ты что это же пацан, когда он уйдет мы просто разрядим фугас, так же нельзя — а Марк засмеялся и сказал: раз два три — кролик, беги! И выстрелил — пуля пятидесятого калибра ударила в бок фугаса, он детонировал и от пацана ничего не осталось. Как там сказал Марк… чистая работа. Нет тела — нет дела.

Нет тела — нет дела… Тогда то он и сломался…