Читаем Период распада полностью

Период распада

Александр Афанасьев , Александр Маркьянов (Афанасьев) Werewolf

Пацану, который погибнет через несколько секунд, испепеленный пламенем пущенной с вертолета прикрытия термобарической ракеты, было всего тринадцать лет и звали его Слава Горлюк. Он был типичным одесским пареньком, ходил купаться в море и в своем нежном возрасте играл в карты, как заправский катала. Потом пришли они — чужие, которым нужна была их земля. Первым погиб отец — его убили в портовой зоне. Когда старшего брата схватила Сигуранца, мать попыталась вывести его и младшую сестренку из города, отправить в Россию — да куда угодно, лишь бы отсюда, из убитой и смердящей трупным запахом Одессы. На чек-пойнте миротворцев, который держали привлеченные к миротворческой операции албанцы с татуировками UCK[60] на руках, маму и сестренку увели в машину, большой крытый фургон, который они занимали, а его избили прикладами и прогнали вон. Так он стал беспризорником и бродяжкой.

Сбившись в стаю, они искали еду, бродяжничали, случалось, что и убивали…

Первого человека он убил совсем недавно. Это был украинский полицай, приехавший сюда по каким-то делам, да так нажравшийся, что валился с ног. Рядом никого не было — и он, склонившись над полицаем, от которого воняло водкой и псиной, ткнул его несколько раз в шею заточенным гвоздем, каждый раз ощущая, как с треском поддается кожа и на руку брызгает что-то горячее и липкое. Потом он убежал.

Взрослые не допускали их к партизанской войне — да кто же их остановит. Под городом и в развалинах в укромных местах можно было найти все, что угодно, — так они утащили две спарки «Шмеля», два гранатомета РПГ с зарядами, автоматы и попрятали их в своих пацанячьих нычках. Они сами не знали, что делать со всем с этим, банды свирепо воевали друг с другом за территорию и за источники дохода, но вот РПГ и «Шмели» им были нужны совсем для другого.

Когда упал вертолет, он спал в развалинах спорткомплекса, в подвале около труб — пришел сюда запастись патронами и проверить, цела ли нычка. Услышав грохот, он поднялся наверх, увидел, что произошло, — и стремглав рванулся в подвал.

«Шмель» был тяжелым, чертовски тяжелым, почти не по силам голодному, бродячему одесскому пацану — но он справился с ним. Он помнил деда, еще застал, когда тот был жив. Дед тяжело ходил по дому, много курил и добродушно ругался, когда его выгоняли курить на улицу. Еще у деда был пиджак, который он надевал только один день в году — это был не пиджак, а китель от парадной формы, тяжелый и позвякивающий, когда его трогаешь. Когда он был один, то любил тайком открывать шкаф и разглядывать ордена деда, удивляясь их строгой, неумолимой, завершенной красоте.

Потом дед умер.

И все равно — ему было очень страшно.

Он стоял, прижавшись к стене, слушал отрывистый лай команд за стеной и вой вертолетной турбины. Потом команд не стало слышно, но все равно было страшно, эти люди были где-то здесь. И только когда турбина взвыла на высокой ноте, пытаясь оторвать вертолет от земли, в этот момент он понял — пора.

И шагнул из развалин…

Прибывший примерно через двадцать минут наземный конвой уже ничего не мог сделать. Его трофеями стали только два вертолета — один разбитый и один чадно догорающий…

Несколько бронированных автомобилей румынского миротворческого контингента, выставив стволы «елочкой», осторожно пробирались по захламленной улице — пыль и дым от взрыва уже улеглись. Впереди что-то горело…

— Пять-один, прибыли на место, — доложил старший колонны.

— Принято, приказываю обеспечить периметр, ждать подхода дополнительных сил. При наличии выживших — сообщайте.

— Пять-один — принял.

Здание еврейского культурного центра напоминало… что-то выпотрошенное, весь фасад рухнул от страшного взрыва, но само здание устояло. Пахло гарью, здесь было совершенно нечем дышать. Что-то горело в развалинах, пахло горелым, рваным мясом — от этого запаха мутило, хотелось забиться куда-нибудь и не вылезать.

— Вперед всем группам — обеспечить периметр! Ганнерам приготовиться по секторам и доложить! До прибытия саперов к развалинам не походить! — привычно командовал румынский капитан-миротворец.

— Господин капитан! Кажется, есть выжившие!

Придерживая рукой автомат, капитан подбежал туда, откуда раздался крик. Так и есть — штурмовая каска, бронежилет… Присевший рядом солдат щупал пульс.

— В больницу их. Немедленно! Паул, твое отделение обеспечивает эвакуацию! Возьмите машину!

— Есть!

Капитан мельком глянул на пострадавших солдат антитеррористической группы и заметил, что у одного из них из-под бронежилета выбилась цепочка, а на ней не жетон, удостоверяющий личность как полагается, а какой-то стальной, темного цвета прямоугольник. Но… антитеррористическая группа, мало ли что это может быть.

Ни Паула, ни солдат его отделения, ни машину, которую они взяли, чтобы отвезти пострадавших солдат в госпиталь, больше никто никогда не видел…