Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел первый: 1589-1654

Нельзя отрицать, что уния продолжала распространяться и в настоящее двадцатипятилетие своего существования в Западнорусском крае. Распространению ее, как и прежде, преимущественно содействовали гонения, которым подвергались православные священники и миряне за свою веру, отнятие у них церквей и запрещение строить новые церкви, отнятие гражданских прав, а с другой стороны – измена православию дворян-помещиков, которые, переходя один за другим в унию, а чаще прямо в латинство, запрещали и своим крестьянам оставаться в православии и приказывали им переходить в унию, обращали в своих имениях все православные Церкви в униатские и прогоняли православных священников. Один Рутский, если верить униатскому свидетельству, обратил к унии до трех миллионов православных. Но обращения эти, как вынужденные, были большею частию притворные. И вот едва только Владислав, объявив православным свободу исповедания, послал своих комиссаров в разные города и местечки для возвращения некоторых церквей, отнятых униатами, православным, последних везде обнаруживалось множество, а в некоторых местах даже несравненно более, чем униатов, хотя до того времени все церкви в этих местах считались униатскими, как будто там жили одни униаты. С воцарением Владислава, когда православные ограждены были в своих правах, распространение унии должно было уменьшиться, если не совершенно прекратилось, и для православных дворян снова открылся теперь доступ к самым высшим местам на государственной службе. В 1624 г. митрополит Велямин Рутский в своем донесении в Рим хвалился тем, что из числа униатов есть уже три сенатора, именно один воевода и два кастеляна, из схизматиков же (православных) нет более ни одного сенатора. А к концу 1646 г., как видно из духовного завещания Петра Могилы, православные имели из среды своей по крайней мере трех сенаторов, или сановников, которые по самой должности своей могли быть сенаторами: воеводу минского – князя Александра Огинского, кастеляна киевского – Адама Киселя и кастеляна новогродского – Богдана Стеткевича, не упоминаем о других православных дворянах, занимавших также высокие должности на службе и поименованных в том же завещании.

Неблагоприятные отзывы находим у известного Кассиана Саковича о православных церквах и духовенстве, особенно сельских. Церквей у православных было много, но все эти церкви были до крайности бедны и запущены. А духовенство сельское находилось в совершенном невежестве и полной зависимости от местных владельцев. Попы дорого платили за места панам, вносили им ежегодные оброки, отбывают на них и другие повинности. «Кого послать, – писал Сакович, – в далекий путь с подводою? Попа. С кого сорвать большую взятку за самую малую вину? С попа, и пр. А попы до того уже привыкли к своему тяжкому положению, что оно и не кажется им тяжелым. Иной священник и не весть какие притеснения переносит от пана, только бы быть свободным от унии, а за все прочее не стоит». Но Петр Могила или автор «Лифоса», опровергавший книгу Саковича, отвечал ему, что не одни православные церкви и духовенство находятся в таком горестном положении, но и униатские, что те же самые притеснения терпят от панов и униатские попы и что за это укорять православных несправедливо. На такое тяжкое положение униатского духовенства жаловался в 1624 г. и сам Рутский с своими епископами.