Период самостоятельности Русской Церкви (1589-1881). Патриаршество в России (1589-1720). Отдел второй: 1654-1667

Случай к тому скоро представился. Во главе недовольных избранием Выговского в гетманы находился полтавский полковник Мартын Пушкарь. Он утверждал, что Выговский избран меньшинством, только людьми, к нему близкими и преданными, а не всею запорожскою чернью, не хотел ему повиноваться, доносил на него боярам и в Москву, что он сносится с крымцами и ляхами и замышляет измену. Не поехал Пушкарь и на переяславскую генеральную раду, хотя там его ожидали. Все усилия Выговского помириться с ним, подчинить его себе были напрасны. В Москве тогда еще не верили измене Выговского и также выразили желание, чтобы Пушкарь смирился, не затевал смуты. И вот новый Киевский митрополит вскоре после переяславской рады послал к Пушкарю свою грамоту с нежинским протопопом Максимом Филимоновым, в которой, извещая, что возложил на переяславской раде с согласия всего запорожского войска свое архипастырское благословение на Выговского как на гетмана в присутствии царского посла Хитрово, убеждал Пушкаря признать этого нового гетмана, покориться ему и не чинить бунтов, иначе угрожал своим «неблагословением» Пушкарю и всему его полтавскому полку. Пушкарь в своей ответной грамоте благодарил митрополита за присланное известие, усердно просил его святительского благословения себе, и своему полку, и всему запорожскому войску, но объявлял, что бунтов он никаких не чинит, а верно служит его царскому величеству и что тогда только покорится Выговскому, если он на новой генеральной раде избран будет в гетманы всею запорожскою чернию и войском. «А неблагословение ваше пастырское, – писал полковник, – налагайте, Ваша святительская милость, на кого-нибудь иного, кто неверных царей принимает, а мы одного православного царя за царя имеем... налагайте на тех, которые его царскому величеству и всему войску запорожскому не добре чинят» (намек на Выговского). Митрополит Дионисий в настоящем случае хотел послужить главным образом Выговскому, хотя это согласовалось и с желанием московского правительства, но не достиг никакого успеха. После того Выговский решился позвать к себе на помощь крымскую орду, чтобы вместе с нею поразить Пушкаря со всеми его единомышленниками, и начал ссылаться с поляками. Все в Малороссии испугались последствий от нашествия орды. В двадцатых числах мая киевские воеводы писали к государю: «Нам говорят беспрестанно Киевский митрополит Дионисий Балабан, и архимандриты, и игумены, и все духовенство, и мещане, и всяких чинов киевские и иных черкасских городов приезжие люди, что гетман призвал к себе крымцев и с ними соединился, а с поляками непрестанно ссылается, а твоих государевых бояр, и воевод, и ратных людей в черкасских городах и на Украине нет... почему и просят нас со слезами отписать тебе, великому государю, чтобы ты для защищения их и св. церквей вскоре прислал в украинские города ратных людей». Митрополит, как живший в Киеве, не мог, конечно, отделиться в этом случае от всех прочих жителей Киева и вопреки им говорить что-либо в защиту Выговского, не просить вместе со всеми о присылке против него ратных людей из Москвы. Этого мало: в июне, когда государь прислал в Киев новых воевод, боярина Василия Борисовича Шереметева и князя Юрия Никитича Барятинского, с ратными людьми митрополит Дионисий выезжал встретить их (17-го числа) за пять верст от города и сказывал им, что гетман Выговский с неделю уже в Чигирине, но отпустил ли татар или не отпустил, того не знает. Кажется, и в Москве считали Дионисия человеком верным и благонадежным: бывший царским послом в Переяславе на недавней раде окольничий Хитрово по приказанию самого государя написал от 30 июня к митрополиту Дионисию лист о государевых делах и поручил киевскому воеводе Шереметеву передать тот лист Дионисию секретно, хотя за отъездом его из Киева в деревню Шереметев не мог исполнить поручения. А между тем посланник польского короля Беневский, которого называли другом Выговского, недаром писал в том же июне в Варшаву: «Прошу предоставить место подсудка владимирского Адаму Белостоцкому, шурину отца митрополита Киевского». Управившись в июне месяце с своим домашним врагом, полковником Пушкарем, разбив его сторонников, причем сам Пушкарь погиб, Выговский смелее и смелее приступал к осуществлению своих замыслов изменить Москве и передаться Польше, а чрез несколько времени перестал двоедушничать и митрополит Дионисий и перешел на сторону гетмана. Киевские воеводы от 12 июля извещали государя, что гетман Выговский разослал универсал ко всем полковникам и велел им со всеми полками собираться к нему в Чигирин, что он послал звать к себе и крымского хана с татарами, что от такого сбора войск сами полковники не чают добра, и далее писали в своем донесении: «А митрополит Киевский, не сказався там, поехал в Чигирин к гетману Ивану Выговскому. Когда он поехал из Киева и мы, проведав, посылали спрашивать людей его, то люди его сказали, что он поехал в деревню. Но в деревне он был немного и ныне в Чигирине, а сказывают, будто поехал для рады». Странное совпадение! В том же самом месяце 1658 г. и даже почти в те же самые числа, когда Московский патриарх Никон самовольно оставил свою кафедру и удалился из Москвы, и Киевский митрополит Дионисий Балабан самовольно оставил свою кафедру и удалился из Киева, прожив в нем всего около полугода, и уже никогда более в него не возвращался.